Книга Маршак - Матвей Гейзер

Уильям Шекспир не только в творчестве, но и в жизни Маршака занял особое место. Встретившись с его творениями впервые в ранней молодости, он не расставался с ним до последних дней. В январе 1964 года, когда дни Маршака были сочтены и писать он уже не мог, Самуил Яковлевич надиктовал Елене Ильиной (Л. Я. Прейс) свои мысли о Шекспире: «В наши дни Шекспир кажется понятнее и современнее многих писателей девятнадцатого и даже нынешнего века.

Сейчас во время новой вспышки звериного расизма красноречивее, чем заповедь „Люби ближнего“, звучат слова Шейлока: „Когда нас колют, разве у нас не идет кровь, (когда) нас щекочут, разве мы не смеемся, когда нас бьют, разве мы не умираем?..“»

Такой подход к образу Шейлока, пожалуй, не встречается ни у кого, даже у самых доброжелательных толкователей этого «венецианского купца». А вот еще из тех же незавершенных заметок: «Мне лично выпали на долю счастье и большая ответственность — перевести на русский язык лирику Шекспира, его сонеты.

Не мне судить о качестве моих переводов, но я могу отметить с удовлетворением, что „Сонеты“ расходятся у нас в тиражах, немыслимых в другое время и в другой стране. Их читают и любят ценители поэзии и самые простые люди в городах и деревнях.

Шекспира часто трактовали как психолога, глубокого знатока человеческой природы. Сонеты помогли многим понять, что он прежде всего поэт и в своих трагедиях…»

В набросках статьи, посвященной юбилею Шекспира, Маршак написал: «Работая над переводом, я вникал в каждую строчку Шекспира — и в ее смысловое значение, и в звучание, и в совпадения с пьесами Шекспира. Мне казалось, что у меня в руках собственноручное завещание Шекспира». И в этих же заметках он высказал очень горькие, но, увы, оказавшиеся пророческими слова: «Мне было бы жаль, если бы некоторым критикам удалось подорвать доверие русских читателей (а их миллионы) к моему Шекспиру…»

Есть у Маршака лирические эпиграммы о Шекспире:

Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром, Не сразу он из ряда вышел вон. Века прошли, пока он целым миром Был в звание Шекспира возведен.

* * *

О том, что жизнь — борьба людей и рока, От мудрецов древнейших слышал мир. Но с часовою стрелкою Востока Минутную соединил Шекспир.

По воспоминаниям В. Я. Лакшина, однажды в разговоре с А. Т. Твардовским Маршак сказал: «Что это? „Шекспир“ набран крупно, а внизу петитом, даже не прочесть: „В переводах Маршака“. Передайте вашему малограмотному техреду, что испокон века печатается вверху страницы крупно: „Маршак“, а внизу помельче: „Переводы из Шекспира“».

Закончить главу о Пастернаке и Маршаке мне хочется словами Анны Ахматовой, воспроизведенными в записках Лидии Корнеевны Чуковской: «Поразил меня, между прочим, Самуил Яковлевич. Он понимал Пастернака, ставил высоко, но совершенно чуждался его поэзии — очень уж другие, не „твардовские“ стихи, не Бёрнс, не Блейк, не Пушкин, не фольклор… На днях я навещала Маршака в больнице. Он меня укорял — зачем не сказала ему во время его тяжелой болезни о смерти Бориса Леонидовича? „Я взял газету, в которой что-то было завернуто, и вдруг читаю: „член Литфонда Пастернак“. Мерзавцы! Мстительные мерзавцы! Меня как кнутом по лицу“». Думаю, этими словами поединок за Шекспира между Пастернаком и Маршаком завершен.

«ЗАБЫТЬ ЛИ ДРУЖБУ ПРЕЖНИХ ДНЕЙ?..»

(Роберт Бёрнс Самуила Маршака)

Свою книгу «Роберт Бёрнс», изданную в серии «Жизнь замечательных людей», Рита Райт-Ковалева посвятила С. Я. Маршаку, который открыл русскому читателю шотландского поэта. Эти слова, может быть, не надо воспринимать буквально, но они очень близки к истине.

Первые переводы стихов Бёрнса на русском языке появились еще в 1800 году в развлекательном журнале «Утехи любословия» (обращение к «Тени Томсона»). В 1829 году вышла тоненькая книжечка под названием «Сельский субботний вечер в Шотландии. Вольное подражание Роберту Бёрнсу И. Козлова». Того самого Козлова, который подарил русским людям «Вечерний звон», созданный по мотивам стихотворения Томаса Мура. С его легкой руки стихи Бёрнса начали шествие по России. Двухтомник Бёрнса был в личной библиотеке А. С. Пушкина. В первом томе страницы были разрезаны, что свидетельствует о том, что Александр Сергеевич читал его в оригинале. В 1830 году влюбленный в Байрона юный Михаил Лермонтов обратил внимание на эпиграф: «К Абидосской невесте» — это были строки из Бёрнса. И Лермонтов перевел их:

Если б мы не дети были, Если б слепо не любили, Не встречались, не прощались, Мы с страданием не знались.

В седьмом номере «Отечественных записок» за 1842 год была опубликована статья «Роберт Бёрнс и лорд Байрон».

В 1855 году Н. А. Некрасов писал Ивану Тургеневу: «У меня появилось какое-то болезненное желание хоть немного познакомиться с Бёрнсом… Вероятно, тебе не трудно будет перевести хоть одну или две пьесы прозой… Я, может быть, попробую переложить стихи». Неизвестно, выполнил ли Тургенев просьбу Н. А. Некрасова, но то, что он работал над очерком «Кольцов и Бёрнс», — сомнений не вызывает. Сам Н. А. Некрасов Бёрнса не переводил, он привлек к этому поэта-переводчика М. Л. Михайлова, и в 1856 году в «Современнике» появилось шесть стихотворений в его переводах. Это была первая достойная публикация Бёрнса в России. Вслед за Михайловым Бёрнса переводили В. С. Курочкин, П. И. Вайнберг, Д. Д. Минаев, Т. Л. Щепкина-Куперник, друг юности Маршака Н. И. Андрусон; «Джон — ячменное зерно» перевел Эдуард Багрицкий. Особо следует выделить переводы Т. Л. Щепкиной-Куперник. В 1932 году в библиотеке «Огонька» вышла книжечка стихов Бёрнса в ее переводе. Вот строфа из «Честной бедности»:

Король решит — и произвесть Любого может он в вельможи. Создать же истинную честь И сам король не в силах все же.

А вот перевод той же строфы, сделанный Маршаком:

Король лакея своего Назначит генералом, Но он не может никого Назначить честным малым.

Не будем даже задумываться над соответствием (в буквальном смысле) этих строк оригиналу. Важно, что они написаны в 1938 году, с тем самым «маршаковским» «взглядом за окно», к тому же перевод этот был сделан вскоре после встречи С. Я. Маршака и К. И. Чуковского с «генералом прокуратуры» Вышинским — они ходатайствовали перед этим сталинским лакеем об освобождении арестованных в Ленинграде писателей.

К переводам из Бёрнса Маршак приступил в середине 1920-х годов, но этой работе предшествовала большая «репетиция». Мы уже рассказывали, что в годы учебы в Лондонском университете Самуил Яковлевич пешком путешествовал по Англии и влюбился в эту страну, в ее народ, в его баллады и песни. Результатом этой любви стали переводы и шотландских баллад, народных песен. Это были подступы Маршака к Бёрнсу. Первая книга переводов Маршака из Бёрнса (небольшая, в ней было всего 95 страниц), прекрасно изданная, вышла в Гослитиздате в 1947 году. На экземпляре этой книги, подаренном Софье Михайловне 2 января 1948 года, в день ее рождения, Самуил Яковлевич сделал такую надпись: