Книга Считается убийством - Миранда Джеймс

– И что же будет, если его приговорят за оба убийства? – спросил Стюарт. – Наследником все-таки станет Хьюберт?

Шон откинулся на спинку стула и обвел взглядом слушателей:

– Вероятнее всего, что наследницей станет его мать как ближайшая родственница. Ситуация запутанная, особенно учитывая, что один из наследников пойдет под суд за кражу.

– А ты, похоже, наводил справки, – сказал я. – Уже готовишься к квалификационному экзамену?

Щеки Шона порозовели:

– Не совсем. Я просто обсуждал это с Александрой Пендерграст и повторяю с ее слов.

– Понятно, – я сдержал улыбку и решил не смущать сына дополнительными расспросами.

Вспоминая, с какой неприязнью он прежде относился к Александре, я был удивлен, что он с ней беседовал. Может быть, решил, что не все женщины-юристы похожи на его бывшую начальницу. Я надеялся, что так и есть, потому что Александра была очень приятной молодой женщиной. Я поймал смеющийся взгляд Хелены Луизы – я ей рассказывал, какие отношения у Шона с Александрой Пендерграст, так что она могла легко угадать мои мысли.

– А что касается нашего главного злодея, – сказала Хелена Луиза, – если его вину в обоих убийствах вообще можно доказать, то Канеша докажет. У нее упорство терьера и бульдожья хватка.

– Золотые слова, – подтвердил я. – Она его так возьмет в оборот, что он сам признается, лишь бы от нее отделаться.

Хелена Луиза отсалютовала кофейной чашкой:

– Я хочу предложить тост – за Канешу, жуткий кошмар преступников!

Мы с Шоном и Стюартом подняли чашки и произнесли:

– За Канешу!

– И еще один, – сказал Шон. – За моего отца, который первым разгадал загадку и уступил Канеше славу.

Выпили и за мое здоровье. Я покраснел, поскольку всегда смущаюсь в таких ситуациях, но постарался выдержать испытание достойно.

– И за Дизеля, – сказал Стюарт. – За хитрого котика, который полез за сыром, а нашел сокровище.

Дизель мяукнул, услышав свое имя, и насмешил всех нас: поставил лапы мне на колено, поднял голову над краем стола и огляделся. Я погладил его и обнял. Данте залаял, как будто завидовал, и мы снова рассмеялись.

– Теперь, кажется, моя очередь, – сказал я и снова поднял чашку. – За родных и друзей, старых и новых, – я посмотрел на сына и встретил его спокойную, счастливую улыбку, которая наполняла меня радостью. – И за новое будущее!