Книга Согрей меня, или Научи меня прощать - Юлия Шилова

– Значит, он борец за справедливость.

– Люба, хватит. Я что-то не пойму, что с тобой происходит? – Артур заметно занервничал. – Разве так встречают любимого мужа?

– А как встречают любимого мужа?

– Ты устроила мне настоящий допрос. Ты всегда нравилась мне тем, что никогда не задавала бестактных вопросов и не любила копаться в моем прошлом, а сегодня на тебя что-то нашло. Ты устроила настоящую атаку из вопросов, которые мне совсем неприятны. И не смотри на меня таким подозрительным взглядом. С тех пор как я с тобой познакомился, я не посмотрел ни на одну женщину. Я живу и дышу только тобой. – Артур подошел ко мне и нежно меня обнял: – Сладкая моя, да тебя всю трясет. Что случилось-то?

Я подняла голову и встретилась с Артуром взглядом.

– Люба, не молчи. Что произошло? Ты что, не веришь, что я ни с кем не был? Если я с кем-то и был, то это только до того, как я встретил тебя. После нашего с тобой знакомства я не то что не прикоснулся ни к одной женщине, я просто ни на одну даже не посмотрел с тем интересом, с каким смотрят мужчины на женщин. А сегодня, как только в баню привезли девчонок, я тут же собрался и уехал. Да и не я один. У нас много ребят семейных, кому это совсем не надо. Они тоже собрались и уехали. Остались только те, кому хочется оторваться как следует.

– А Фаныч с Винтом уехали?

Артур от удивления открыл рот.

– А откуда ты знаешь Фаныча с Винтом?

– А как этих мужчин зовут в реальной жизни?

– Костя и Петр.

– Костя – это тот, который на глазастом «Мерседесе» пару раз за тобой заезжал?

– Да.

– Никогда бы не подумала, что он – Фаныч. Ты его никогда так не называл.

– Я не думал, что тебе это интересно.

– Ну почему же? Очень даже интересно.

Артур прекрасно понимал, что сейчас я как бы выставила его совсем в ином свете, и заметно нервничал.

– Скажи, а ты откуда клички наших ребят знаешь?

– А почему Костю называют Фанычем? – ответила я вопросом на вопрос. – Что такое «фаныч»?

– Это кружка, – печально просветил меня муж. И даже пристыдил меня за то, что я не знаю элементарных вещей: – Не думал, что ты этого не знаешь. Вроде слово такое известное.

– Слово «кружка» я знаю, а слово «фаныч» первый раз слышу.

– Так эта та же самая кружка. Так кружку в тюрьме называют.

– Где? – Я даже сморщилась от звука этого слова, настолько отрицательные эмоции оно у меня вызвало.

– В тюрьме.

– А он что, судим?

– Да. Он чалил кое-какой срок. Его прямо в тюрьме Фанычем и прозвали, а как он освободился, эта погремуха за ним закрепилась. Вот с тех пор мы его Фанычем и зовем. А в тюрьме это так забавно произошло. Костя подошел к решке…

– А что такое решка?

– Это решетка на окне, – с видом знатока объяснил Артур. – Так вот, он подошел к решке, взялся за железки и стал кричать: «Тюрьма-старушка, дай кликушку!» С каждой хаты…

– С какой еще хаты? – перебила я.

– Хата – это камера. Ты что, в тюремном жаргоне совсем не ориентируешься?

– А с какой стати я должна в нем ориентироваться?!

– Слушай дальше. С каждой хаты на всем крыле ему в ответ закричали самые разные погремухи. Он от всех отмахивался, а на Фаныче остановился. Сказал, что это его кровное.

– Он на кружку похож?

– Он просто поесть любит и чифирь погонять. Благодаря этим ассоциациям его так и прозвали. Да что я тебе рассказываю? Тебе, наверное, неинтересно. Ты таких приколов не понимаешь.

– Наоборот, интересно, – вновь язвительно произнесла я. – Приколы, аж падать хочется. Послушай, а ты случайно сам в тюрьме не сидел?

– Я? Нет. Но из наших ребят многие срок отчалили.

– В хорошеньком же ты обществе вращаешься. Хм… Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

– Да ладно тебе!

– Ничего не ладно!

– В наше время даже самого честного человека посадить могут.

– Честного человека сажать не за что. Все, хватит. Разговор окончен.

– Люба, я что-то не пойму, что случилось? Откуда ты про Фаныча и Винта знаешь?

– Да я не только про Фаныча и Винта знаю, – произнесла я ледяным голосом. – Но я еще знаю про то, что до меня ты был женат, что у тебя есть жена Варя и двое погодков-мальчишек, с которыми ты не общаешься и которых напрочь вычеркнул из своей жизни. Я также знаю то, что в юности ты был профессиональным вором, но потом завязал. Правда, на слове «завязал» я бы поставила вопрос. Я знаю то, что ты крутишься среди братвы, и то, что ты сделал из моей тумбочки – вернее, твоей тумбочки, той, которую я тебе выделила, – склад боеприпасов.

Чем больше я говорила, тем больше Артур белел, и я сразу обратила внимание, что он стал нервно дергать кадыком, словно сглатывал. Когда я замолчала, он злобно усмехнулся и процедил сквозь зубы:

– А тебе кто-нибудь говорил, что рыться в чужих вещах неприлично?

– А ты мне не чужой. Ты мой муж.

– Ты же никогда туда не лазила.

– Я наводила в вещах порядок. Знаешь, мне как-то теперь не очень хочется спать в своей квартире, зная, что в ней лежат гранаты.

– Ты хочешь, чтобы я их унес?

– Я была бы тебе очень признательна.

– Хорошо. Завтра их здесь не будет. Они тут лежат всего-то неделю.

– Было бы неплохо, если бы они не лежали тут ни одного дня.

– Я же сказал, что завтра их унесу.

– Единственная приятная новость за сегодняшний день. Кстати, а от кого ты обороняешься?

– Да ни от кого я не обороняюсь, – все так же нервно рассмеялся Артур. – Я и хотел их завтра забрать для того, чтобы передать одному человеку. Мне просто нужно было их передать, и все.

– Боже мой! Какое безобидное поручение! – Я выдавила из себя улыбку. – Безобиднее не бывает!

– Люба, да ладно тебе. Что ты смотришь на меня как на убийцу?! Это и в самом деле чужие гранаты, и мне нужно их передать.

– А ты случайно не торгуешь оружием?

– Еще скажи – наркотой.

– А может быть, и наркотой?

– Что ты из мухи-то слона лепишь? Ничего страшного не произошло. Просто один мужик из военных складов стащил четыре гранаты и передал их мне для того, чтобы я отдал их одному человеку. Вот я и занес их домой. Пожалуйста, не бери в голову. Я завтра же их отнесу.

– Конечно, я не буду брать в голову. Подумаешь, муж четыре боевые гранаты принес домой. Какая ерунда…

– Ну ладно, Люба. Не стоит утрировать. Больше такое не повторится.