Книга Пряный аромат Востока - Джулия Грегсон

– Подождите секунду. – Она возилась со свечкой. – Свет выключили. Вот всегда у них так!

– Вива, – раздался из-за двери его голос.

– Фрэнк, подожди.

Когда она открыла дверь, он стоял в желтоватом свете керосиновой лампы, которую мистер Джамшед выставил на лестницу. Он похудел, в нем стало меньше мальчишеской прыти, но улыбка была прежняя, как и копна волос цвета жженого сахара.

– Я опоздал, – сказал он. – Привезли тяжелого больного, и меня было некому заменить.

Он глядел на нее, словно не веря своим глазам.

– Можно мне войти?

– Подожди минутку. – Она плотнее запахнула кимоно. – Я неожиданно заснула. Я… – Ей очень не нравилась мысль о том, что он примет за какой-то намек ее легкомысленный наряд. – Ой, подожди секундочку.

Она захлопнула перед ним дверь, повернулась в темноте и ударилась локтем о стенку, когда надевала красное платье. Заколола серебряным гребнем волосы и зажгла две свечи.

– Теперь можно, – сказала она, открывая дверь. – Заходи! Только тут у меня ужасный беспорядок.

Он постоял в дверях, словно в нерешительности. Его взгляд задерживался то на чарпое, низкой индийской кровати, то на пишущей машинке, то на картинке, которую нарисовала для нее Талика – она висела на стене над рабочим столиком.

– Раз уж мы сегодня встретились в такой домашней обстановке, то можно, пожалуй, перейти на «ты». Как считаешь? Кстати, ты что же, не запираешь дверь? – скороговоркой спросил он.

– Иногда запираю, не всегда. Хозяин дома запирает на засов уличную дверь.

Казалось, его не убедил ее ответ, и она почувствовала досаду. Какое ему дело до ее комнаты?

– Свет часто гаснет?

– Все время. Но мистер Джамшед сказал, что погода становится жарче, и скоро начнут дохнуть крысы, которые перегрызают электрические кабели. Честно говоря, не очень-то верится. По-твоему, так и будет?

Она слишком много говорит… мелет всякий вздор…

– Возможно. – Судя по тому, как он выпячивал губы и делал вид, что обдумывает ее вопрос, она заподозрила, что он тоже робел. И это тоже ее раздражало. Исчезла былая непринужденность в их отношениях, и Вива не была уверена, что хотела бы ее вернуть.

Зажегся свет, опять замигал. Его мигание, казалось, подчеркивало напряженность и неуверенность, возникшие между ними. Когда свет снова погас, Вива даже почувствовала облегчение.

– Я не могу думать в темноте, – сказал Фрэнк. – Лучше давай поужинаем где-нибудь. Я приглашаю.

Вечер был теплый. На Джасмин-стрит на щербатые тротуары из окон падали квадратики желтоватого света. Мужчины в длиннополых одеждах неторопливо шли домой из закрывшихся базаров. На углу улицы слонялись уличные девицы с огромными накрашенными глазами, в броских украшениях.

– Если не возражаешь, давай пройдемся, – предложила она. – В нескольких улицах отсюда есть заведение под названием «У Мустафы». Там делают лучшие пани пури в Бомбее. Это займет минут десять – не больше.

– Нормально, – ответил он и улыбнулся ей, почти как раньше, хотя его лихая самоуверенность куда-то исчезла.

На следующем углу в кафе мужчины играли в шашки в клубах табачного дыма. Когда один из них повернулся и посмотрел на Виву, она почувствовала, как напряглась рука Фрэнка.

– Ты ходишь здесь одна? – спросил он.

– Да. Я не боюсь.

– Может, и стоило бы.

– Какой смысл бояться того, что ты все равно не можешь держать под контролем? – возразила она и мысленно добавила: «Когда самое плохое все равно уже случилось». – И вообще, большинство людей тут невероятно добрые, – продолжала она вслух. – Нам должно быть стыдно перед ними.

– Ты тут совсем одна, – сказал он, – и не слишком доверяй незнакомым людям.

Его замечание вызвало досаду. У него нет права так разговаривать с ней, подумала она и, высвободившись, пошла впереди него. Ей надоели мужчины, делающие вид, что заботятся о ней – вот как Уильям, – а на деле лишь выпендривающиеся или стремящиеся уложить ее в постель.

– Слушай, – сказал он, догнав ее, – я беспокоюсь за тебя, и ты поймешь причины, когда я все тебе расскажу. Гай Гловер пытался тебя отыскать?

– Нет. – Она остановилась под фонарем, окруженным абажуром из мошкары и бабочек. – Но Роза написала мне, что они с Тори наткнулись на него в яхт-клубе. По-моему, он что-то сказал насчет своего долга, который хочет мне вернуть.

Фрэнк повернулся к ней.

– Не бери!

Она удивленно подняла брови.

– Почему не брать? Я их заработала. Он остался мне должен, кроме того, теперь он может себе это позволить – Роза пишет, что он устроился фотографом на киностудии.

– Не бери, – снова предупредил он. – Обещай мне, что не возьмешь. Если тебе нужны деньги, я дам тебе взаймы или попроси у своих родителей.

– У меня нет родителей, – ответила она. – Они давно умерли.

– Извини.

– Ничего, ты в этом не виноват, – как обычно, ответила она.

– Я понимаю, – согласился он, погрустнев, и хотел сказать что-то еще, но она его остановила жестом.

– Мы пришли, – сказала она. – Это кафе «У Мустафы».

Ей все больше нравилось это кафе с его поцарапанными столиками, старыми стульями и потускневшими от безжалостного солнца видами Акрополя. Его владелец, небритый грек, добрый и юморной, был одет в этот вечер в длинную кашемировую блузу. Он встретил их сияющей улыбкой, принес бутылку вина и, прежде чем налить, старательно протер бокалы. Еще он принес оливки, орехи и закуску меззе.

– Если ты когда-нибудь захочешь рассказать мне о своей семье, я буду рад – можешь мне довериться, – сказал Фрэнк, когда они остались одни.

– Спасибо, – поблагодарила она. Ей было жалко, что в его взгляде появилась настороженность. – Но мне правда больше нечего сказать. – Она с отвращением вспомнила тот день, когда она рассказала обо всем Уильяму, и что было потом. Ее одежда на полу, его аккуратно повешенный костюм, лживая искренность.

– Расскажи мне про Гая, – сказала она. – По-моему, мы для этого сюда и пришли.

Фрэнк чуточку помолчал.

– Ладно, – сказал он наконец – я расскажу тебе все, что знаю.

Он налил ей вина и подождал, пока она его выпьет.

– Родители выгнали Гая в прошлом месяце – подозреваю, что они начали его бояться. Мать написала мне отчаянное письмо и вроде как извинялась. Мол, они даже не представляли, в каком он был состоянии. После его ухода она прибиралась в его комнате и обнаружила много странных вещей: схемы, дневники. По ее словам, там было довольно много про тебя – что-то насчет темного ангела мести.

– Господи! – с усталым отвращением пробормотала она. – Что это значит? Он окончательно спятил?