Книга В логове льва - Гарри Гаррисон

– По большей части пересказ донесений из Лондона. Конституционный конгресс все еще заседает, и можно рассчитывать, что документ, пригодный, чтобы поставить его на голосование, будет готов на следующей неделе.

– Они явно не торопятся.

– Нашему континентальному конгрессу потребовалось куда больше времени, чтобы составить Конституцию.

– Совершенно верно. Я был не прав. Что-нибудь еще?

– Да. Рапорт генерала Шермана. К этому времени генерал, должно быть, добрался до Эдинбурга. Условия сепаратного мира с Шотландией полностью выработаны, и документ скорее всего подписан.

– Значит, у шотландцев уже имеется собственный парламент. Англичанам это вряд ли придется по вкусу.

– Да, шотландцы своего добились, а что касается англичан – на южных границах Шотландии нелады. Английские газеты брызжут слюной и предрекают бунты и кровопролитие на улицах.

– Они вечно предрекают что-то в этом роде, но, к счастью, их пророчества не сбываются.

Шерман слишком хороший солдат, чтобы допустить подобное. По нраву им это или нет, но на них снизошел мир.

– Имеется также конфиденциальное донесение от Гуса Фокса, что королеву Викторию вот-вот тайком вывезут в Бельгию.

– Господи, благослови Гуса! Не знаю, как ему это удалось, но лучшей новости и придумать нельзя. Теперь, когда она окажется за пределами страны, монархисты лишатся своего знамени. Я буду в безмерном восторге, если они наконец проголосуют за конституцию, а затем выберут правительство, чтобы я мог вернуть ребят домой.

– На сей счет проблем с солдатами не возникает, господин президент. Поскольку генерал Шерман понемногу уменьшает численность оккупационных войск, все желающие вернуться домой уже вернулись. Добровольцев оказалось не так уж много. Похоже, там жалованье у них не в пример выше. Им по вкусу тамошние пабы и женщины. Из жалоб до меня доходила только одна – на погоду.

– Ну, армия, жалующаяся на дождь, наверняка всем остальным довольна с лихвой. Что-нибудь еще?

– На сегодня все. Вот разве что миссис Линкольн передавала, чтобы хоть сегодня вы не опаздывали к ленчу.

– Пожалуй, лучше пойду, – поглядев на часы, кивнул Линкольн. – Надо же добиться мира во всем мире.

– Это вам удалось, мистер президент, – внезапно посерьезнел Николай. – Ваш первый срок на президентском посту начался с войны, как и второй. Но теперь воцарился мир, и да будет так вовеки.

– Аминь, Джон. Аминь.

Наконец-то мир, думал Шерман. Договоры подписаны и скреплены печатями. А теперь еще и сепаратный мир с Шотландией. Великобритания против желания рассталась с частью территории. Зато в наше время это означает мир. Победа стоит того, чтобы за нее сразиться. Но в последнее время приходилось чересчур часто терпеть спертую атмосферу душных комнат, да притом в компании упертых и нудных политиканов. Подойдя к окну, он распахнул обе створки и глубоко вдохнул прохладный воздух ночи. Внизу сиял огнями Эдинбург, плавно сбегала по холму улица Роял-Майл. Но тут послышался торопливый стук в дверь, и Шерман оглянулся.

– Не заперто!

В дверь заглянул сержант охраны.

– Сэр, генерал Грант пришел.

– Отлично. Пригласите.

Грант, ухмыляясь сквозь густую черную бороду, пересек комнату и взял Шермана за локоть.

– Ну, вот и все, Камп. Ты действительно победил.

– Все мы победили. Без тебя, Ли и Мигера – не говоря уж о нашем новом флоте – я бы не сделал ничегошеньки.

– Признаю, мы действительно сделали свою часть работы, но не забывай, что стратегия была твоя: комбинированные рода войск и молниеносная война. Порой мне даже жаль британских солдат. У них, наверно, такое чувство, будто по ним пробежало стадо обезумевших бизонов.

– Наверное. Наши американские бизоны просто втоптали их в грязь и понеслись дальше.

Грант, причесывая бороду пятерней, кивнул в знак согласия.

– Сомневаюсь, что они в восторге от этого, но о таком исходе сражения они могли только мечтать. Да, они понесли потери, но далеко не такие, как в случае затяжной войны на выживание. Теперь и Англия, как и Ирландия, живет в мире и движется к демократии. И, судя по тому, что я видел в последние недели, шотландцы прямо-таки землю роют, чтобы заполучить свою страну обратно.

– Они чудесный народ и, как и ирландцы, теперь чувствуют себя в долгу перед Соединенными Штатами. Я даже горжусь, что подобные люди на нашей стороне. А у них есть и еще кое-что – лучшее виски из всех, какое я когда-либо пробовал. У меня тут завалялась бутылочка; не хочешь ли составить мне компанию, чтобы немножко отпраздновать?

– Ну, глоточек мне не повредит. Как вспомню о тех годах, когда валился в постель пьяным в стельку, так сразу отпадает желание возвращаться в это состояние.

– И не вернешься. За годы войн ты слишком изменился. Тот человек, который не мог прожить без выпивки ни дня, давно умер. Впрочем, ты прав. Одной порции хватит за глаза.

На буфете стояла бутылка «Глен Моранж» и стаканы. Наполнив их, Шерман поднял свой.

– Тогда давай тост. Что-нибудь подходящее к случаю.

– Мне приходит в голову только одно: за мир в этом мире – и рай в следующем.

– Аминь.

Отхлебнув чудесного виски, генерал Шерман обернулся к открытому окну, чтобы взглянуть на край, где его произвели. Подошедший к нему генерал Грант поглядел на сверкающий огнями огромный Эдинбург, а затем на темные просторы за его пределами. Какой покойный пейзаж, настраивающий на мирный лад. Но дальше, за пределами Шотландии, находится Английский канал – традиционная водная магистраль и барьер, почти тысячу лет служивший непреодолимой преградой для воинственных наций Европы. А за этим барьером – материк, раздираемый извечной враждой, все еще стремящийся улаживать разногласия силой оружия.

– Там зреет еще много бед, – проронил Грант.

Слова его прозвучали, будто эхо мыслей Шермана. – Как ты думаешь, эти народы, все эти европейцы с их извечными распрями и рознью, хранящие в памяти многовековую историю войн и революций, – как ты думаешь, они сумеют удержать свои характеры в узде?

– Искренне надеюсь, что сумеют.

– Но в прошлом это им как-то не очень удавалось, а?

– Вот уж правда. Но, может быть, в будущем они изменятся к лучшему. – Шерман осушил свой стакан и поставил его на стол возле себя. – Но все-таки за ними надо приглядывать. Президент поручил мне заботиться о свободе Америки. Чтобы добиться этой свободы, все мы прошли долгий и горький путь. Больше никто и никогда не должен угрожать нашей стране. Да и не посмеет, пока еще теплится дыхание в моей груди.

– Я буду с тобой, Камп, как и всем мы. Мир – наша цель, но наше ремесло – война. Мы ее не хотим, но, если она придет, мы сумеем стереть врага в порошок.