Книга Драйвер заката - Евгений Прошкин

Сигалов побарабанил по столу, оценивая услышанное. Он понятия не имел, как на это реагировать.

– Если ты про меня, то мои богатыми не были, – сказал Виктор.

– Мои были. Это я получил всё, что полагалось разделить поровну. Но… кроме дорогих игрушек, ты ничего не потерял. А еще мне никогда не приходилось работать. Никогда раньше, – уточнил Кирилл.

– Погоди, дай я всё это переварю… – пробормотал Сигалов.

– Тебя никто не торопит.

– У меня есть брат?

– А ты хотел сестренку?

– Близнец… Слушай, не тот ли ты Кирилл, которого я загружал в Индексе?

– Ты в зеркало там смотрел? Смотре-ел, интересно ведь, что за персонаж. И кого ты там видел?

– Думал, что себя…

– Себя? В моей квартире? Какой молодец! Нет, я не в том смысле, мне не жалко. Всё мое – твое. Включая соседку, – подмигнул Кирилл.

– Как ты существуешь в Индексе, если ты уже пять лет… Если ты говоришь, что…

– Что от моего бренного тела ни хрена не осталось? Так и есть. Но в Индексе я продолжаю жить. Имею я право в целом мире выделить себе крошечный уголок? Чтобы иногда отдыхать от мысли, что я мозг в банке. Чтобы иногда чувствовать себя обычным человеком. – Кирилл потянулся за второй сигаретой, но вместо этого принялся рассеянно играть полупустой пачкой. – Кураторы в курсе, на этот счет в Индексе прописана отдельная поправка.

Виктор засмотрелся на сигаретную пачку и вдруг хлопнул себя по ноге:

– Да! Я там курил! – Он неистово потер подбородок. – И что же получается?.. Что теперь?!

– Ничего. А что должно получиться? Просто встретились два родственника. Незнакомых, но близких. Очень близких, я даже не подозревал насколько. Меня никогда не тянуло креативить, как-то незачем было. Но в голове, сколько себя помню, всё время звучал внутренний монолог. Психологи говорят, это плохо, от внутреннего монолога надо избавляться, особенно если он преследует постоянно. Но я не стремился от него избавиться, это же часть меня. А когда я первый раз попробовал что-то сочинить, то оказалось, что это он и был, монолог в голове, мой собственный голос, который разговаривает и со мной, и со всем миром. Он был как птица, которая билась в клетке. Я просто выпустил ее – и она полетела. Не знаю, как это объяснить.

– А я с детства понял, что это за птица и как с ней нужно обращаться, – тихо вымолвил Сигалов. – Я ее любил и берег. Кроме нее, у меня ничего не было. Каждые два года новые родители, всё кувырком и всё заново, ничего не оставалось. Сохранить что-то можно было только внутри… Как ты меня нашел? – спохватился Виктор.

– Приемный отец перед смертью покаялся. Людям почему-то нравится рассказывать о своих грехах в последний момент. Наверно, чтобы с ними прощаться было легче… О том, что я неродной, я знал с детства, но о брате услышал только в восемнадцать лет. Приемная мать погибла еще раньше, и вот я остался один: совершеннолетний, совершенно свободный, довольно богатый… Кстати, родители были совладельцами «Гипностика», тесен мир, да? Они вложились в бизнес, когда вся компания умещалась в трех комнатах в подмосковном офисе. Не о том я… – прервал себя Кирилл. – Наш роддом за это время два раза переносили, а после расформировали, архивов не осталось. Я знал только дату твоего рождения, и больше ничего. Если бы ты был популярным автором, как какой-нибудь Аверин… прости, обидно слышать, наверно…

– Да нет, я сам выбрал свой путь.

– В общем, если бы я где-то увидел твою фотографию, этого было бы достаточно. Но ты человек непубличный, пользователи тебя как автора не знают. А я и был – простым пользователем. В итоге нашел, конечно. Я тебя нашел, но… Меня что-то останавливало. Мне было перед тобой неудобно за свою безмятежную жизнь. Тем более выяснилось, что я как бы на тебе зарабатываю. Я про акции «Гипностика».

– Во дурак-то. Зарабатывал он на мне. Ну и что?

– Я, конечно, собирался объявиться, но вначале хотел побольше о тебе узнать. А потом оказалось поздно. Вот так: раз, и всё. Утром выехал из дома, а очнулся в больнице. Вернее, нельзя сказать, что очнулся… Я не очнулся до сих пор, и уже не грозит. Я… в тот момент начал снова себя осознавать. В пустоте, в тишине… Вокруг – ничего.

Кириллу надоело играться пачкой, и он достал-таки следующую сигарету. Торопливо прикурил, выпустил три кольца и смел их рукой, чтобы не висели над столом.

– Долго я так лежал, несколько месяцев, – задумчиво продолжал он. – Ну, это я потом примерно сроки прикинул, а вообще, там, где я нахожусь, времени нет. Как расстояния или веса. Там ничего нет… Короче, врачи видели, что мозговая деятельность продолжается, и придумали подключить меня к рабочей станции. Не через немуль, естественно, а как-то иначе. И я почувствовал себя обыкновенным пользователем. В скрипте я был как все люди: ощущал свое тело, воспринимал звуки, запахи. Ты знаешь, какое это удовольствие? Ты не знаешь… Даже простая лампочка, которая светит где-то в темноте, – это почти чудо. А если еще звучит музыка, то кажется, что для счастья больше ничего и не надо. Только вот когда обычный пользователь выгружает скрипт, он идет за пивом или едет к девушке. А когда отключался я, вокруг снова возникал вакуум. Поэтому отдыхать от скриптов меня как-то не тянуло. Мне было не важно, что скрипты – это иллюзия. Всё в мире – иллюзия, сигналы, которые мозг получает от тела и как-то там по-своему интерпретирует. А мой мозг получал их с рабочей станции. Я почти жил.

Кирилл докурил сигарету до фильтра и затушил окурок в пепельнице, хотя еще минуту назад Виктору казалось, что никакой пепельницы на столе нет. Теперь она стояла посередине, и в ней лежало два окурка.

– Потом мне перестало этого хватать, – сказал Кирилл. – В любом скрипте я помнил, что это вранье, что это не реальный мир, а чье-то сочинение. И всё так предсказуемо, так примитивно… Есть два шага влево и два вправо, а дальше конец локации и либо стена, либо пустота. Мне хотелось найти скрипт, который позволил бы забыть, что он – скрипт. Всё равно обман, это понятно, но когда ты не знаешь об обмане или просто не помнишь, он тебя и не мучает. Скриптов я таких не нашел, их и не бывает, да и Комитет не допустил бы их к продаже. И я решил создать свой. Как тебе такая идея для того, кто сроду ничего не креативил?

Виктор отметил, что улыбка, даже саркастическая, у Кирилла вышла на редкость обаятельной. Сам он так улыбаться не умел.

– Идея, конечно, безумная, но почему бы и нет? – проговорил Сигалов. – Особенно если учесть, что я уже знаю, чем это закончилось.

– Я не сразу взялся за Индекс, вначале тренировался на маленьких скриптах. И у меня получалось. Я занимался этим непрерывно, по двадцать четыре часа в сутки. А потом стал создавать структуру большого, настоящего мира. Всё это было в общей сети, а где мне еще брать ресурсы? Адвокат, который занимается моими делами, оплачивал и клинику, и процессорное время. Юридически я всё еще жив и богат. Ну а с сетью известно, как бывает: случайно или нет, но однажды о моем креативе узнали. Раньше уход за мной был хорошим, а теперь стал превосходным. Думаю, меня куда-то перевезли. Мое мертвое тело, или банка с мозгами, или что там от меня осталось слишком дорого стоит. Это всё с их слов, сам-то я посмотреть не могу. Но я им верю. Им действительно не будет прока, если я умру от гангрены или от передозировки стимуляторами. Теперь я важнейший проект. Ресурсы у меня совсем другие. И хотя Индекс жрет фантастически много, обещают дать еще больше.