Книга У кромки воды - Сара Груэн

– Заметила.

– Но не скучала?

– Прости. Я была немного занята, – ответила я.

– Занята сном, как мы слышали, – с ухмылкой сказал Эллис. – Мы днем заскочили, чтобы забрать тебя, но девушка, не та, что пострадала, а копуша с кухни, сказала, что ты прилегла. Тебе это явно было нужно. Ты до сих пор какая-то осунувшаяся.

Уверена, так и было: я два дня не укладывала волосы. Сам он, напротив, был воплощением здоровья. Я не понимала, как это может быть. Он что, встретил в «Клансмене» кого-то, у кого были таблетки от нервов? Что-то же вернуло румянец на щеки мужа.

– Ты не много пропустила, – сказал Хэнк, закуривая. – Единственное преимущество «Клансмена» перед этой дырой в том, что он был открыт, а мы умирали с голода. Но погоди-ка – это что?

Он взглянул на мою тарелку, вытаращив глаза от удивления.

– Эллис, может, нам и надо было тут остаться. Я такого завтрака не видел с тех пор, как мы были на правильной стороне океана.

– На вид неплохо, – сказал Эллис, угощаясь с моей тарелки. – В любом случае, милая, иди собери какие-нибудь вещи и набросай боевой раскрас. Мы едем прокатиться.

– Мы – что? – спросила я.

Хэнк тоже утащил немного картошки и бросил пару ломтиков в рот.

– О, – заметил он. – Вкусно.

Облизнул пальцы и взял еще.

– В общем, – продолжал Энгус, – мы едем в Форт-Огастес. Один из стариков в «Клансмене» рассказал нам прошлым вечером, что в тамошнем аббатстве хранятся рукописи, в которых описано самое раннее появление чудовища. Судя по всему, его видел один из людей Кромвеля где-то в 1650-м: записал в своем дневнике, что видел «плавучие острова», но, поскольку островов на озере нет, единственное, что он мог видеть, это чудовище. Может быть, даже несколько, что интересно сразу по многим причинам. Еще там есть пиктское резное изображение зверя, в нем тоже могут быть подсказки. Есть какая-то закономерность, которую мы пока не уловили, возможно, что-то очень простое вроде миграции; понадобится немного дешифровки, все довольно сложно, но мы сужаем круги, определенно. На самом деле мы так близко, что я почти чувствую вкус.

Я смотрела на него, не в силах поверить, что он только что сравнил свои занятия с дешифровкой или вообще чем-то, связанным с войной.

– Я не могу поехать, – сказала я.

– Почему?

– Потому что мне нужно ухаживать за Мэг.

Эллис откинулся на спинку стула и вздохнул:

– Милая, ты не можешь ухаживать за Мэг. Но если тебе от этого станет легче, давай наймем сиделку.

– Но я обещала Энгусу…

По его лицу промелькнула ярость.

– Энгусу? И когда это Черная борода стал для тебя Энгусом? Господи, Мэдди. Я даже вспомнить не могу, сколько раз говорил, чтобы ты не заводила дружбу с прислугой.

– Хорошо. Я обещала капитану Гранту, что помогу ухаживать за Мэг.

Негодование на лице Эллиса сменилось болезненной обидой. Он отвел глаза.

– Это было необязательно.

– Что было необязательно? – продолжала я. – Он в самом деле капитан. Что означает, что он – кадровый офицер, а никакая не «прислуга».

– Независимо от звания, он браконьер и обычный преступник, и я не понимаю, почему все вокруг, включая, судя по всему, и мою жену, считают его героем, – сказал Эллис.

– Потому что он и есть герой. Ты ничего о нем не знаешь.

– А ты знаешь? – спросил Эллис.

Я смотрела прямо перед собой, в дальнюю стену.

Эллис подался вперед и сцепил руки на столе, придав лицу то несносное выражение, которое всегда изображал, когда считал, что мои слова продиктованы психическим заболеванием.

– Я понимаю, тебе небезразлична Мэг, и ты хочешь, чтобы она поправилась, – терпеливо произнес он. – Но нет никакой причины, чтобы ты занималась этим лично.

– Есть. Она моя подруга.

– Она тебе не подруга. Она официантка.

– С которой, так уж вышло, я дружу.

Эллис повесил голову и вздохнул. Через несколько секунд он снова поднял глаза.

– Я понимаю, твое состояние сейчас очень нестабильно, но я бы хотел, чтобы ты осознала, что на самом деле происходит.

– У меня не нестабильное состояние. Все хорошо.

– Ничего с тобой не хорошо, милая, – сказал он. – Ты выбросила лекарство, у тебя фантазии, ты забыла о своем положении – пожалуйста, не пойми меня неправильно, я тебя не виню. Я знаю, это не твоя вина. Все это – симптомы болезни. Но эти люди тобой воспользуются, если уже не воспользовались, и как твой муж я обязан тебя защитить. В Форт-Огастесе есть больница, довольно известная, между прочим… Я подумал, может быть, тебе ненадолго туда лечь, просто пока не вернешься в норму.

С ужасом, прохватившим меня до костей, я поняла, что он хочет меня запереть. Он не просто нашел решение, которое обеспечит ему бесперебойный поток таблеток, он нашел решение, которое обесценит все, что я могла бы сказать о его дальтонизме, и вообще о том, как он себя ведет, представить это плодом моего больного воображения. И, сверх того, он будет выглядеть верным мужем-мучеником, заслуживающим жалости и уважения.

Бедный, бедный Эллис, обремененный безумной, безумной Мэдди. Что ему, должно быть, пришлось вынести, а он ни разу и вида не подал. Какая жалость – знаете, ведь они поженились по любви, вопреки желанию его родителей, и чтобы она потом вот так, как и ее мать…

Все станут качать головами, выказывая должную степень сочувствия и вместе с тем ощущая трепет подтверждения: ведь они все знали, что этого не миновать. А потом, одна за другой, матроны филадельфийского высшего общества начнут паломничество в особняк на Маркет-стрит, чтобы лицемерно выражать соболезнования Эдит Стоун Хайд, которая будет замечательно держаться, тайно радуясь тому, что оказалась права.

Я гадала, где, по замыслу Эллиса, должна была быть в это время я: надежно заперта на чердаке, как безумная первая жена мистера Рочестера – только при этом приведена лекарствами к покорности?

Глазурью на пироге, главной прелестью его плана было то, что я бы осталась жива, то есть ему не пришлось бы жениться снова. Пришла бы очередь Хэнка устраивать спектакль. Бедная Вайолет. Интересно, она бы так же наивно вошла в роль, как я, и поняла бы когда-нибудь, что происходит?

Но у плана Эллиса, во всем блестяще продуманного, был все же один огромный недостаток: если полковник его не простит, он не сможет сидеть подле матери, принимая сочувствие. Без прощения полковника у него по-прежнему ничего бы не было. С поисками чудовища Эллис поставил на карту больше, чем когда-либо.

С улицы донесся сигнал автомобильного клаксона.

– Это Джордж. Нам пора, – сказал Хэнк, поднимаясь с места.