Книга Зимняя корона - Элизабет Чедвик (Англия)

– Действительно, он слегка преувеличил, – согласилась Изабелла, по-прежнему оставаясь в неведении, почему Амлен утратил самообладание. Все до сих пор услышанное ею могло стать причиной для раздражения, не более того.

– Это еще не все. – Амлен взял кубок. – Генрих приказал епископам осудить Бекета и потребовал, чтобы он вернул деньги, украденные во время похода на Тулузу. Бекет возражал, говоря, что теперь он архиепископ и не может быть судим как канцлер. Генрих заявил, что ничего подобного, и если Бекет не возместит все до последнего пенни, потраченного в пору его канцлерства, то у него конфискуют земли.

– Похоже, король твердо намерен уничтожить Бекета. – Изабеллу волновали возможные последствия.

Что бы ни совершил архиепископ, она была ему благодарна за то, что он не дал разрешения на ее брак с братом короля Вильгельмом. У Амлена также есть основания быть благодарным архиепископу, хотя вряд ли он так же оценивает это.

– А Бекет столь же твердо намерен отстаивать права Церкви, – продолжал он. – Епископы советуют ему отказаться от архиепископского престола, но тот не желает слышать ничего подобного и сейчас слег в постель с желудочными коликами. Кое-кто считает, что это у него от страха расстроился живот, а другие говорят, что он играет с Генрихом, как с рыбой на крючке. Сам Генрих счел это притворством и собирается обвинить Бекета в предательстве.

Тревога Изабеллы возрастала с каждым словом супруга. Во времена своего канцлерства Бекет показал себя несравненным политиком – образованным, влиятельным, умеющим вести себя в любой ситуации. Должно быть, он очень изменился с тех пор, но и Генрих тоже. В первые годы своего правления он, как и Бекет, был более податливым. С Бекетом король вел себя как тиран, а Изабелла видела, что так же он вел себя и с Алиенорой, и с несчастной Марией Булонской.

– Ты сказал, что сорвался, – напомнила она Амлену. – Так что же случилось?

Амлен потер виски:

– В последний день Бекет достаточно окреп, чтобы отслужить мессу и прочитать длинную проповедь о деспотизме властителей. Король тут же обвинил его в предательстве и приказал графу Лестеру вынести приговор. Бекет заявил, что не станет оправдываться перед сводниками Генриха, его слугами и… и прихлебателями-бастардами.

Изабелла ахнула и прикрыла рот ладонью.

Лицо Амлена исказила гримаса боли.

– Бекет заявил, что если бы был рыцарем, то сразился бы с нами, но поскольку он служитель Господа, то просто уйдет. Он был как кот в окружении собак, но не прятался, а царапался и злобно шипел.

Изабелла пришла в негодование. Слова Бекета должны были ранить Генриха, но вместо этого оскорбили Амлена, и это непростительно. Оскорбив же Амлена, Бекет косвенно оскорбил и ее, и теперь уже не важно, чем она ему обязана.

– И после этого он бежал в Кентербери?

Амлен фыркнул:

– Архиепископ не назвал бы это бегством, но нет, туда он не поехал. Из приората он выскользнул поздно ночью, тайком, через калитку, которую отпер для него какой-то доброжелатель. Никто не знает, где он. Генрих приказал выставить во всех портах дозоры. Если Бекету удастся покинуть Англию, то он наверняка обратится к папе римскому. По отношению к своему королю и своей стране он, несомненно, предатель, но Бога он не предавал. Генрих уже написал во Францию, прося Людовика не привечать архиепископа, да только, мне кажется, Людовик не упустит возможности навредить Генриху.

Изабелла прикусила губу:

– Что теперь будет?

– Кто знает, – пожал плечами Амлен. – Многое зависит от того, что решит папа. Если удача повернется лицом к Бекету, то Англия может оказаться под папским интердиктом. Если же повезет моему брату, то вместо Бекета архиепископом станет Джилберт Фолиот. – Он невесело рассмеялся. – Дело дошло до того, что в надежде на спасение все уповают на Фолиота! Ох как хорошо, что наконец-то я дома! Никогда еще я так не радовался.

– И я тоже, – сказала Изабелла, разделяя его чувства всем своим существом. – Оставим то, что случилось, позади. Для меня ты прекрасный человек и хороший муж, в полной мере достойный носить звание графа Суррея и де Варенна и быть отцом будущего наследника. – Она взяла его ладонь и поднесла к своему животу.

Он широко раскрыл глаза.

– Я жду ребенка, – проговорила Изабелла.

Амлен смотрел на свою руку, прижатую к телу жены, и на его губах медленно расцветала улыбка.

– Это же лучшая на свете новость! Когда?

– Думаю, к лету. В конце мая или начале июня.

– Для меня лето началось прямо с этой минуты, и пади чума на Бекета и его деяния. Ты все расставила по местам, моя прекрасная, умная жена! – Он нежно поцеловал ее.

Изабелла гладила пальцами его лицо.

– Значит, у меня получилось исполнить свои обязанности, – сказала она и в душе пожелала, чтобы Бекету и Генриху это тоже удалось и чтобы между ними восстановился мир.

* * *

Алиенора отложила в сторону шитье, потому что ее дворецкий объявил о прибытии графини де Варенн. Через несколько секунд в покои вошла и сама Изабелла с румяными от мороза щеками и сияющими глазами.

Алиенора встала и теплым объятием приветствовала подругу и сестру по мужу.

– Да ты цветешь! – воскликнула она, разглядывая Изабеллу. – Брак однозначно пошел тебе на пользу!

– Боюсь, румянец мне подарила ненастная погода, – со смехом ответила Изабелла, – но я и в самом деле расцвела. Мы с Амленом ждем к лету ребенка.

– О, вот так замечательная новость!

Алиенора поскорее повела гостью к очагу и усадила на удобную мягкую скамью с чашей гипокраса. За окнами бился ветер, швырял в ставни горсти ледяной крупы. Замок Мальборо высился на холме, который, как гласила легенда, был возведен в языческие времена и относился к той же эпохе, что и огромные каменные круги, разбросанные по уилтширским равнинам. В дни войны между матерью Генриха и Стефаном Блуаским замком распоряжался Джон Маршал, но шесть лет назад Генрих занялся возвращением королевских замков и поместий и забрал его в свои руки.

– Как же приятно видеть тебя счастливой и здоровой, – сказала Алиенора. – Твоего общества мне очень не хватало, а вот ты, как мне кажется, не сильно скучала обо мне.

Смущение Изабеллы позабавило ее.

– О нет, я страшно скучала по вас, госпожа, – возразила графиня, – но при дворе сейчас так неспокойно, что я не могу не радоваться тому, что нахожусь вдали отсюда.

Алиенора в отчаянии всплеснула руками:

– Ах, Генрих зол, как медведь, разбуженный посреди зимы. Он просил Людовика не помогать Бекету и теперь возмущен тем, что Людовик не встал на его сторону, а взял Бекета под свое крыло. Чего он ждал? Людовик соглашается на брачные союзы, улыбается при встрече, обменивается любезностями, но как только ему представится возможность укусить Генриха, он сделает это. – Она вздохнула. – Ум моего супруга остер как нож, когда дело касается законов; ему нет равных в хитросплетениях политики и военных стратегиях. Но он не знает, что делать с людьми, когда теми движет сердце или душа – движут те органы, которые неподвластны логике и планированию. Это все оттого, что он не умеет контролировать свои чувства и потому прячет их глубоко внутри. – Она издала короткий смешок. – Теперь ты видишь, как мне тебя не хватало. Из всех моих придворных дам ты лучше всех умеешь слушать.