Книга Восстание гроллов - Рейджел Леви

дальней стены – от пола до потолка, виднелись бесчисленные ряды книжных полок. В самом центре, наверху, цветными бликами, мерцало витражное круглое окно.

Под ногами сверкал паркет из темного дерева – выложенный замысловатым рисунком с инкрустированными частичками мрамора и цветного стекла, то тут, то там, в стыках, мерцали отполированные куски агата, похожие на панцири жуков.

В самом центре стоял овальный стол – с массивными ножками, щедро украшенный позолотой, а на нем, из сверкающей раковины граммофона, лилась тихая музыка. Здесь был и большой камин сделанный из светлого камня, с искусной кованой решеткой. В резном кресле, больше похожем на трон, грел ладони седовласый Виланд. Мягкий свет от огня окрашивал его волосы в золотисто-рыжий – предавая чертам лица моложавость и мягкость.

Он наклонился, взял кочергу и поправил поленья. Раздался треск, вверх взмылься фейерверк искр.

– Поздравляю вас, – почти торжественно произнес он, повернувшись в нашу сторону, вы обыграли саму смерть.

Я перевернула свою ладонь. На гладкой нежно-розовой коже не осталось и следа от метки. Рука Илая тоже была без отметин.

– Мы оба свободны? – я не могла поверить в это. – В чем подвох?

– Подвох, – произнес Блейс, я осеклась, забыла что он слышит наши мысли, – здесь нет подвоха. Вы пожертвовали собой ради любви. Этот поступок выше смерти.

Я улыбнулась, взглянув на Илая, он настороженно наблюдал за тем как Виланд наливает себе в кружку чай.

– Вы нужны здесь, – продолжил Блейс, – род туатов слабеет и вымирает, когда умрет последний сильный туат на планете исчезнет жизнь.

– А вместе с ней и вы, – произнес Илай. Это был не вопрос, скорее утверждение.

– Возможно, – голос Виланда прозвучал громче.

– Но мне всегда были интересны мотивы. Вы защищаете безразличных ко всему и потерявший связь с природой людей от сил, о которых они даже не подозревают. Древний закон не позволяет вам открыть свое лицо, сказать, что вы – спасители. Вы миф, чьи образы остались только в детских сказках. Взамен вы не получаете ничего.

– Мы получаем радость от того, что способны отдавать. Дарить жизнь. – мой голос прозвучал тихо, но твердо.

– А как же похвала и слава?! Древние боги были более избирательны. Они требовали, карали, не то что вы.

– Возможно мы меняемся в лучшую сторону и человечество меняется вместе с нами, – произнесла я.

– Еще один миф. Их ничего не изменит. Человек всегда был и будет самым опасным существом на планете – как для себя, так и для себе подобных. Для всего живого. Это единственное существо прозябающее свою жизнь в страданиях, не смотря на то, что имеет все необходимое для существования. А причина страдания заключается не в том, что ему мало, а в том, что кто-то имеет больше. Но на этом его егозим не заканчивается! – Блейс потер гладкий подбородок пальцами и продолжил, – Человек… человечишка! ОН не только хочет иметь все – он готов на любые преступления, чтобы получить желаемое. Меня забавляло название рода homo sapiens – человек разумный. Разум или то, что люди привыкли называть таковым и рождает его пороки. Человек разумный перестал чувствовать сердцем, забыл, что у него есть душа. Люди ни о чем не сожалеют. То, что вы называете совестью, лишь убогий, примитивный страх быть пойманным. Страх возмездия за сделанное. Ведь, это именно то почему люди верят в БОГА, – Блейс тихо засмеялся. Его смех зловещим эхом растворился в огромной гостиной, – из-за страха небесной кары за гнусно прожитую жизнь. А если бы не было страха?

Илай вздохнул.

– Верно, мальчик мой, – улыбнулся Виланд, – человечество давно бы перестало существовать.

Виланд привстал в кресле и потянулся к тарелке с шоколадными трюфелями, – Зависть, гордыня, похоть, алчность и уныние – вот из чего состоит человек. Из грязи! И вы хотите дарить им жизнь? Ради чего? Для того, чтобы продлить мучения их рода?

– А как же любовь? – спросила я.

– Любовь – потерянное для человечества понятие. Они, – произнес Блейс с отвращением, – называют этим словом все, что угодно, прикрывая свои низменные потребности, свой эгоизм, похоть, желание получать. Они говорят, что любят – только для того, чтобы извлечь какую-то выгоду для себя, они видят другого человека исключительно, как инструмент наполнения своей пустоты, своей никчемности. Люди хотят одного – забрать все, что имеет другой, покорить, подчинить, поставить на колени, сломить волю, сделать рабом, владеть и править над душой ближнего, превратив в марионетку.

Действительно, – подумала я, какие хамские претензии на должность главного кукловода. Ведь такой только один. Виланд – единокровный владелец прав на этот театр.

Блейс лениво повернулся и, со скупой ухмылкой, взглянул мне в глаза. Илай прочистил горло.

– Люди, все же животные – они в процессе своего развития. Возможно, это придет к ним позже.

– Назвать людей животными – оскорбление для вторых. Любовь животных намного искреннее. Homo sapience все портят, из-за того, что полагается на свой разум. Люди “влюбляются”, начинается процесс "завоевания и властвования". Очень быстро они отторгаются друг от друга и становятся врагами – начинают беспричинно ненавидеть и все потому, что никто не хочет уступить другому ни на шаг. Жизнь для себя и ради себя. Ради получения.

– И что сближает людей? – Виланд окинул нас взглядом требовательного учителя, – беды и зло. Только благодаря им люди сближаются и между ними загорается искорки добродетельности и сострадания. Так что, можно сказать, что Я и есть та сила, благодаря которой рождается любовь. Пускай даже с ее обратной стороной!

– Все склонны ошибаться. Любовь существует. – сказала я крепко сжимая ладонь Илая.

– Я знаю, – ответил Виланд, – вы доказали это. Вы любите так, как немногие умеют любить, единицы. Со всеми недостатками и всем – самоотверженно, чисто. Я вижу это в вас. Ваша любовь горит ярче, чем все светила вместе взятые. Вы, без раздумий, пожертвовали собой – ради друг друга, сначала Илай, теперь ты.

Виланд всплеснул руками:

– Где мои манеры! Присаживайтесь, – с некоторой нежностью проговорил Блейс.

– Спасибо, отозвался Илай, – с вашего позволения мы пойдем, раз мы теперь свободны.

Виланд вздохнул.

– Да, да, – с тоской сказал он отпивая глоток чая, – пока вы свободны.

Мне не понравилось это «пока».

– Прекрасного вечера, мистер Блейс, – вежливо сказал Илай, – не будем вас больше задерживать.

– Merci beaucoup visité, – он царственно улыбнулся.

– Merci pour votre hospitalité, – Илай уже увлекал меня за собой.

– Sortie par l'intermédiaire du couloir vers la droite, par une grande porte avec une poignée sous la forme d'un nouveau-né Crescent (Выход через дверь, на которой нарисован полумесяц), – Виланд уже не смотрел в нашу сторону.