Книга Стоянка запрещена - Наталья Нестерова

– Коленька? Что случилось? Где ты?

Мама переключила свое волнение на сына, что уже можно было считать достижением.

– У меня проблемы с машиной. Не могу в нее попасть, неожиданно заблокировались двери.

– Сыночек, я ничего не понимаю!

– Не надо! Не надо ничего понимать! Просто сделай то, о чем я сейчас попрошу.

– Коля, почему ты кричишь?

«Потому что меня достали!»

– Извини, мама! Я тебя очень прошу, время нашего разговора ограничено, я говорю по чужому телефону…

– А почему ты говоришь по чужому телефону?

– Мама, сейчас я положу трубку! И буду решать свои проблемы с помощью других людей. В полвторого ночи, на окраине Москвы.

Он пригрозил с отцовскими интонациями. Когда мама доводила папу до ручки, папа начинал говорить медленно, тихо-взбешенно, и мама становилась шелковой, понятливой.

– Сыночек, я все сделаю! Что надо?

– Первое: взять ключи от моей квартиры и деньги, позвонить Игорю (это был школьный приятель Николая, живший в том же доме, его машина обычно стояла под окнами), передать Игорю ключи, пусть едет ко мне домой, возьмет запасные ключи от моей машины в верхнем ящике прихожей… Прихожая – это шкаф, сооружение после входа, при нем тумбочка с ящиками… Игорь сообразит. Скажи ему, что нужны запасные ключи от авто. Потом пусть едет… куда он едет?

– Третья улица Энтузиастов, – подсказала Сердоболица, – на пересечении с проспектом Полярников.

«Сколько прежде энтузиастов набиралось – на три улицы», – мелькнуло в голове у Николая.

– Он едет на Третью улицу Энтузиастов, угол с проспектом Полярников, тут я…

– Сыночек! – жалобно пробормотала мама. – Я не запомнила. Тебе нужны деньги? Сколько?

Упомянуть про деньги было тактической ошибкой. С возрастом мама неожиданно стала прижимистой и расчетливой. Ей не грозила нищенская старость, но за мизерную прибавку к пенсии мама в собесе билась отчаянно. Деньги можно будет одолжить у Игоря.

– Записывай! – велел Николай.

– На чем?

– Мама!

– Да, да, вот рецепт, я на обороте. Диктуй.

– Первое: найти ключи от нашей квартиры и дать их Игорю. Второе: Игорь едет ко мне домой и берет в ящике прихожей запасные ключи от машины. Третье: Игорь подъезжает на Третью улицу Энтузиастов, угол с проспектом Полярников. Записала?

– Да, сынок. А деньги?

– Не нужно, обойдусь. Мама, еще внимание… Позвольте, я дам номер вашего телефона? – спросил Николай Сердоболицу.

– Конечно.

Она продиктовала номер, который Николай велел маме записать на всякий случай.

Нажав кнопку отбоя, Николай вернул трубку с благодарностью.

– Все мамы одинаковые, – участливо улыбнулась женщина.

Она смущенно топталась на месте, Николай еще раз пылко поблагодарил за помощь.

– Я пойду? – Сердоболица опасливо посмотрела на пустынную улицу.

Парадокс: полуголые девицы шастают в ночи, не боятся, а серые мышки трясутся осиновым листом.

– Это был последний автобус, наверное? – спросил Николай. – Вам далеко?

– Три остановки.

– Извините, не могу проводить. Опасаюсь, что угонщики могут появиться и укатят мой «форд» далеко и навсегда.

«Кроме того, единственная связь с Игорем – это твой антикварный телефон. Ты уйдешь, и телефон ку-ку».

– Что вы, какие проводы, – отказалась женщина. – Только вот еще… Извините, но у меня есть спички. В подъезде часто разбивают лампочку… я ношу с собой спички… чтобы освещать, – путалась она. – Я вам не предложила, когда вы спрашивали про зажигалку, потому что забыла, нет, по правде говоря, я вас испугалась…

– Вы не просто спасительница! – воскликнул Николай. – Вы фея!

«С целью освещения лестничной клетки лучше иметь фонарик, – подумал он. – Но судя по телефону, она живет в трущобе и фонарик ей не по карману».

Он жадно затянулся, понимая, что вместе с Сердоболицей уплывет не только телефон, но и спички, а прикуривать сигарету от сигареты – это уж слишком.

– Если вы не очень торопитесь, – предложил он, – задержитесь на полчаса. Сейчас приедет мой друг, вскроем мою машину, я вас отвезу до дома.

– Мне неловко…

– Это мне неловко напоминать вам, что дал номер вашего телефона.

– Ах, в самом деле! Тогда я, конечно, останусь.

Чтобы немного раскрепостить эту зажатую даму, Николай стал расспрашивать ее о ней самой. Но почему-то не спросил ее имя. Она внутренне уже была окрещена Сердоболицей, достаточно.

Как он и предполагал, Сердоболица была не замужем, жила с мамой и младшим братом, абитуриентом. Сердоболица очень беспокоилась, поступит ли брат в институт, не заберут ли его в армию. Работала она в приюте для бездомных животных, который существовал на нерегулярные скудные пожертвования.

– Какая интересная у вас работа, благородная, – похвалил Николай, который никогда не испытывал сострадания к диким кошкам и собакам.

– Да, очень интересная, – оживилась Сердоболица (воистину говорящее имя).

Они сидели рядом на бордюре, Николай курил третью сигарету и слушал про раненых, исхудавших, одичавших, глубоко несчастных животных, украдкой смотрел на часы – прошло больше часа. Николай подумал, что следует, наверное, пожертвовать на этот приют. Отправиться вместе с дочкой, дать денег. Нет, с дочкой опасно. Потребует взять домой какого-нибудь завшивленного тузика.

Начался дождь, забарабанили первые капли, поднимая маленькие всполохи пыли.

– Летний дождь пахнет арбузом, – сказала Сердоболица, с наслаждением втягивая носом воздух.

«Сердобольные любительницы животных не лишены романтизма», – подумал Николай.

И вслух согласился, принюхиваясь:

– Действительно, арбузом.

Капли посыпались чаще, они встали на ноги. Николай оглядывался, где бы укрыться, не отходя далеко от машины.

– У меня в сумке есть зонтик, – сказала Сердоболица.

– Ваша сумка – это волшебный кладезь.

Чтобы спрятаться от дождя, который быстро стал проливным, под одним маленьким дамским зонтом, им пришлось стать тесно, почти обнявшись. Сердоболицу это явно смущало.

– Я не кусаюсь, – сказал Николай. – Дайте зонтик, вы норовите прикрыть меня в ущерб себе. На чем мы остановились? У овчарки была сломана нога.

– У кавказской овчарки, – уточнила Сердоболица. – Это мощная и серьезная собака, а уж познав человеческую жестокость, Пират, так мы назвали пса, и вовсе озлобился. Он никого не подпускал, мы не могли даже шину на сломанную лапу наложить…