Книга Договор крови - Таня Хафф

— Что тебе удалось выяснить?

— Мне пришлось кое перед кем прогнуть спину, так что ты за это еще будешь мне обязан отработать, напарник, но на Хамбер-колледж выйти все-таки удалось. Рекомендацию на курсы твой парень получил от некого доктора Дабира Рашида, с медицинского факультета Королевского университета. В качестве бонуса они мне подкинули информацию, что он специально просил, чтобы юный мистер Чен прошел свой четырехнедельный испытательный срок в заведении Хатчинсона.

— Доктор Дженис Брайт не упоминалась?

— Ни единым словом. А как себя чувствует Вики?

— Хороший вопрос. Будь я проклят, если бы знал.

— Вот оно как? Тебе стоило бы вспомнить, что смерть близких на людей воздействует по-разному. Я помню, когда умер мой дядя, тетушка выглядела абсолютно спокойной, распоряжалась на похоронах, словно на встрече родственников. А спустя две недели — бабах! Прямо-таки развалилась на части. И кузен моей жены...

— Дэйв.

— Что?

— Позже расскажешь.

— Ох, и верно. Слушай, Кэнтри говорит, что ты можешь пробыть здесь столько времени, сколько понадобится. Он сказал, что мы легко сможем какое-то время обойтись и без тебя.

— На редкость порядочный поступок!

— Да он просто святой. Сообщи мне, когда все утрясется.

— Непременно, дружище. — Повесив трубку, Майк обернулся и встретил свирепый взгляд подруги. — Ну что ты злишься? Наш Том Чен получил рекомендацию от некоего доктора Дабира Рашида, с медицинского факультета Королевского университета. Нельзя ли предположить, что это один из псевдонимов доктора Брайт?

— Нет. Я встречалась вчера с доктором Рашидом, — Вики резко прошла через всю комнату и рухнула на диван. — Прелестный старикан достиг мафусаилова возраста и не знает точно, на каком он свете. Я полагаю, здесь он на постоянной штатной должности.

Селуччи от неожиданности ударился бедром о телефонный столик и зашипел от досады.

— Хочешь сказать, что этого Рашида легко ввести в заблуждение и попросить об услуге, причем никто об этом знать не будет?

— Именно так, — резко сказала Вики, поправив очки на переносице. — Причем даже если он и вспомнит, что давал рекомендацию некоему Тому Чену, ни за что не сможет вспомнить, кто его об этом просил.

— В таком случае придется стимулировать его память.

Вики фыркнула.

— Шок может убить старую развалину.

— Никогда не знаешь заранее. Рекомендация включала просьбу, чтобы Чен прошел четырехнедельный испытательный срок именно у Хатчинсона; чем больше подробностей, тем вероятнее, что хотя бы одна попадет в цель.

— Верно. — Схватив с дивана зеленую парчовую подушку, она швырнула ее к дальней стене. — Господи, Майк, почему все так сложно?

Еще один интересный вопрос.

— Я не знаю. Вики, быть может...

Голос Майка замер, когда он увидел, как внезапно побледнело лицо подруги.

— Вики? Что случилось?

— Четырехнедельный испытательный срок. — Руки дрожали так сильно, что ей никак не удавалось сцепить пальцы вместе, и она стиснула ладони в кулаки и прижала их к бедрам. — Моей матери оставалось прожить полгода. — Женщине с трудом удалось протолкнуть эти слова сквозь сжатое спазмом горло. — Они не могли постоянно держать своих людей в этом похоронном бюро. — Как случилось, что она не поняла это раньше?! — Моя мать должна была умереть за те четыре недели. — Она обернулась и встретилась взглядом с Селуччи. — Ты понимаешь, что это значит?

Он прекрасно это понимал.

— Моя мать была убита, Майк. — В ее голосе зазвучала холодная сталь. — А кто оказался рядом с моей матерью за несколько секунд до ее смерти?

Он обернулся назад и схватил телефонную трубку.

— Я думаю, мы напали на след. Вот теперь-то детектив Фергюсон будет вынужден нас выслушать...

— Нет, — решительно возразила Вики. — Сначала необходимо найти Генри. Как только он будет в безопасности, наступит ее очередь. Не раньше.

Она не собиралась потерять Генри, как уже потеряла свою мать.

Глава 12

Как только день, отступая, освободил его и он вновь обрел ощущения, Генри пришлось бороться с паникой, охватившей его сознание; он все еще оставался заключенным в стальном гробу, его обволакивала отвратительная вонь извращенной смерти и резкий запах его собственного страха. Он не смог справиться с собой и предотвратить первые два удара по своду из непреодолимого металла, обитого мягкой тканью, но ему удалось справиться с третьим. Когда сознание вернулось к нему полностью, вместе с ним он вновь обрел самообладание. Он вспомнил о своих бесплодных попытках освободиться предыдущей ночью и понял, что его физической силы будет недостаточно, чтобы выбраться из этой ловушки.

В голове проплывали лица: молодой человек, удушенный совсем недавно; взрослый мужчина, умерший давно, но не мертвый и не живой; молодая женщина, белобрысая, с бледной кожей и ничего не выражающими глазами. Вампир сглотнул, распробовал крохотную каплю крови, каким-то образом оказавшуюся в его ротовой полости, и чуть не потерял сознание от пробудившегося голода.

Голод был слишком силен, чтобы с ним можно было справиться. Фицрою едва удавалось удерживаться на тонкой грани между неодолимым голодом и самообладанием.

Он насытился в предыдущую ночь. Этого должно было быть достаточно, чтобы контролировать свой голод. Внезапно вампир обнаружил, что кто-то снял с него плащ и рубашку и не позаботился надеть что-то взамен. И поскольку он был раздет допояса, то различил на коже следы дюжины уколов.

«Я вовсе не желаю, чтобы меня привязали к столу до конца жизни, — ничуть не более, чем чтобы мне отрубили голову, а рот набили чесноком».

Он пришел к такому выводу, несколько шутливому, более года тому назад. Теперь Генри не находил в подобной позиции так уж много смешного. На протяжении дня кто-то, по-видимому, проводил над ним эксперименты. Днем он был лишен сознания и беспомощен. А ночью был пленником.

Паника возобладала, и темно-красный прилив голода захлестнул его.

Во второй раз за эту ночь вернулось сознание, принеся с собой ощущения боли и изнеможения: настолько всепоглощающие, что Фицрою едва удалось расправить сведенные конечности. Даже думать было мучительно больно. Крики, которых, судя по всему, никто не слышал, надорвали горло. Тело, покрытое синяками на локтях и коленях, протестовало против любого движения. Два пальца на левой руке были сломаны, кожа на суставах кровоточила. С последними, как ему показалось, остатками сил вампир вправил кости сломанных пальцев и лежал, задыхаясь, стараясь не вдыхать омерзительный запах.

«Эти люди взяли у меня столько крови, что можно предположить, они знают, кто я такой».

Голод наполнил его узилище пульсацией темно-красной жажды, нараставшей в моменты слабости. Вскоре слабость отступит, и голод один будет властвовать над его телом и разумом.