Книга Раскаленная броня. Танкисты 1941 года - Максим Кисляков

– М-да, настоящий мужик, хоть и комиссар, – проговорил Семен.

– Честно говоря, поначалу думал – выслуживается наш полковой комиссар, хочет до «ромба» на петлицах дорасти, – с улыбкой произнес Игорь. – А теперь вижу – настоящим он комиссаром был. Идейным. Вон, даже звезды с рукавов не содрал.

– А звезды тут при чем? – непонимающе произнес Баир.

– Эх и дурень же ты, старшина Шагдаров, – выдохнул Семен, опустил ладонь на плечо вдруг насупившегося Баира. – Если, не дай-то бог, попадет в плен – сразу к стенке без разговоров. Комиссаров и большевиков немчура в плен не берет.

Все замолчали. Все видят, как остатки прорывающихся накрывают минометные выстрелы и лупят трассирующими снарядами зенитки. Разрывы мин подкидывают тела вверх, зенитки кромсают, рвут на части тела живых и мертвых.

Игорь сдвинул брови и произнес:

– Ладно, нам нужно двигать вперед, пока фрицы не опомнились и не кинулись нас искать.

Игорь с силой нажал на рычаги, нога вдавила гашетку «газа» почти до пола, мотор взвыл, лязгнули гусеницы, иссушенная зноем земля комьями рванула из-под траков, тридцатитонная махина рванула вперед.

Далеко позади осталась злосчастная деревушка. Гром боя уже давно затих. Все кончено, подумал Игорь. Потом в отчете генералы отметят так: «блокированные и окруженные войска при попытке прорыва продвижения не имели». А на деле – у деревни сотни перемолотых, разорванных крупнокалиберными снарядами на части ребят. И товарищ полковой комиссар. Почему-то Игорю стало его жаль. Еще тогда, в лагере ему и вправду казалось, что комиссар выслуживается. Однако сейчас лейтенант с горечью понимает, что был не прав. Сейчас бы он и сам встал в один строй с комиссаром и ринулся бы, как говорят генералы, – на превосходящего как в живой силе, так и в вооружении и технике врага. «А что я делаю сейчас, – зло подумал Игорь. – Бегу! Бегу как крысёнок! И даже не знаю куда. Просто жму вперед, и все. Хотя нет, конечно, знаю. Если правильно рассчитал – так мы вырвемся из окружения где-то севернее Борисова. А что дальше? А дальше – дальше повоюем!»

Преследования нет. Но Игорь оборотов не сбавляет, торопится. Вот только куда, зло подумал лейтенант.

– Как же жрать хочется! – бросил, перекрикивая шум мотора, Семен. – Кишки так и липнут к позвоночнику.

– Кто о чем, а голый о бане!

– А чего? Мы не жрамши уже почти сутки… а я там трофеев прихватил, в мотоцикле остались, – Семен вздохнул обреченно. – Тушеночка там была и сало! Вот гадство же!

Баир хохотнул. Засунул руку за пазуху и вытащил хлебную краюху, разломил на три части и протянул одну из них Семену.

– Не тушенка, конечно, трофейная, но лучше, чем ничего.

Тот радостно схватил уже немного зачерствевший хлеб и вгрызся в корку.

– Да тут на один зуб! – проговорил Семен, пережевывая последний кусочек. – И то на молочный.

– Надо бы тебе их выбить и всего делов, – ответил Баир, дожевывая хлеб.

– Всего делов! – передразнил его Семен. – Мне зубы не только для еды нужны. Моя мечта – перекусить глотку Гитлеру. Вот только доберемся до Берлина…

– Ну ты, Сема, и мечтатель, однако, – хохотнул Баир.

– А чего? Доберемся до Берлина, отыщу эту сволочину и откручу голову как цыпленку!

– Ты ж перекусить хотел.

– Да там и не важно уже будет. Главное – кончить гадину!

– Это верно! Вот только б к своим бы для начала…

Игорь от пайки отказался. Сидит, внимательно всматривается на дорогу. Впереди мелькнули какие-то торчащие балки, уродливые покосившиеся черные стены, заваленные до самой земли крыши, края досок обуглены. В нос ударил запах гари.

– Вот же гады! – в сердцах бросил Баир. – Где ни пройдут, там все жгут!

Семен и Игорь тут же стали всматриваться в обугленные деревяшки. У Семена екнуло сердце – на глаза попался крохотный обожженный трупик, лицо обгорело до неузнаваемости.

– Даже детей малолетних не пощадили, сволочи!

Семен внезапно побелел и начал громко кричать и размахивать руками, страшно выпучив глаза, слюни полетели в разные стороны.

– Семен, ты чего? Сдурел, что ли? – взмолился Игорь, отмахиваясь от рукоплесканий Горобца. – Уймись, тебе говорю!

Но Семен не унимался, он широко раскрытыми глазами смотрит куда-то вдаль, колотит кулаками в броню, кости уже сбиты в кровь, изо рта раздается истошный вопль, среди которого лишь различимы «Суки!» и «Убью!».

Баир схватил его могучими руками за грудь, с силой сдавил, Семен попытался вырваться, но почти сразу же стих. Старшина потихоньку ослабил хватку и кивнул остолбенелому Игорю.

– Это «окопная болезнь», – произнес он. – Я слышал про такую. У многих после длительных боев вот такие приступы. Правда, бывает и хуже.

– Куда уж хуже-то? Вон все кулаки в кровь размочалил.

– Говорят, бывает, что слюной исходятся как бешеные, а иные на своих же бросаются.

– Этого еще не хватало!

Игорь нажал на рычаги, танк содрогнулся, медленно покатил вперед. Лейтенант косится на Семена, тот обмякший, казалось, дремлет.

Внезапно по корпусу танка чем-то стукнуло, Игорь встрепенулся, через мгновение вновь стукнуло, затем еще, словно детвора бросает камешки. Лейтенант сообразил. Резко налег на рычаги, машина едва не встала на дыбы, взяла резко влево. С трудом Баир удержался, в последний момент ухватившись за башенный поручень. Глаза уже рыщут в видоискателе.

– Баир, откуда стреляют? – крикнул Игорь. По корпусу вновь звякнуло.

– Пока не вижу, товарищ лейтенант.

Баир судорожно всматривается в мутноватое стекло триплексов, но разобрать что-то среди обугленных останков трудно. Наконец он заметил какое-то движение у дальнего, наполовину уцелевшего амбара. Там метнулись в сторону до боли знакомые пилотки.

– Вижу, товарищ командир. Левее, двадцать пять. Два или больше солдат! – Баир продолжает всматриваться, мигнули несколько вспышек. – Бьют из винтовок.

– Немцы?

– Нет, кажется, наши.

В это же мгновение один из солдат рванул к танку, в руке – граната. На бойце – потертая, заляпанная сажей и грязью гимнастерка цвета хаки. Он приблизился и уже размахнулся для броска гранатой.

– Свои, командир! Метает гранату, правее, пятнадцать!

– Чего? – оторопел Игорь, но руки сами мгновенно нажали на рычаги. Танк дернулся, его повело влево. Раздался взрыв, подскочил даже Семен, осколки градом посыпались на броню.

Баир зло выругался и звякнул люком.

– Ты чего творишь, пехота? – крикнул Баир, высовываясь из командирского люка, на случай шальной пули прикрывается бронированной крышкой люка.

– Чего?

– Ничего! Баранья твоя башка!