Книга Побег на рывок. Кн. 2. Призраки Ойкумены - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Джессика Штильнер вслух предполагала, что объект – латентный телепат. Перед этим объект делился с ней фактами, которых знать не мог. Точнее, не мог бы узнать обычным путем…
Аналитика спасала, возвращала уверенность в себе. Рассуждая, Крисп препарировал кошмар. Страх, названный по имени, не страх. Страх, разобранный на запчасти – рутина.
– Предположим, что во время клеймения у объекта произошла первичная активация. В таких случаях телепаты работают на пределе своей мощности, не контролируя последствия. Телепат в условиях прим-активации способен противостоять клеймению. Мастерство пси-хирурга или полицейского ментала-эксперта первично активированный телепат заменяет грубой силой. В концепцию не укладывается только один факт…
– Какой?
– Он не потерял сознание.
– Уточните!
– После прим-активации телепаты испытывают резкий упадок сил. Во всяком случае, так утверждают специалисты. Хотя я допускаю, что объект способен продержаться до возвращения в усадьбу. Вернется и сляжет в постель…
– Значит, телепат? – в тоне манипулярия крылось облегчение, сходное с состоянием Криспа. Чудо растворилось в логике. Телепат против помпилианца: конфликт редкий, но вполне объяснимый. – Вы правильно сделали, что не вмешались. Прибавьте ходу, у нас мало времени…
Капля серебра неслась над снежной равниной.
II
– Я сделал все, что мог.
А он постарел, отметил Диего, разглядывая доктора, срочно вызванного к Эрлии. Хуже того, он начал дряхлеть. Клинышек бородки – чистый иней, и виной тому не сеченские морозы. Сеть морщин на некогда гладком лице, румянец щек болезненный, как при лихорадке… Откуда я знаю этого человека? Оттуда же, откуда и управляющего имением, седого красавца Прохора: Китта, смотровая площадка у водопада, тень рапиры ползет к дону Фернану, расслаивается по дороге, звенит струйками комарья…
– Как она?
Вопрос Пшедерецкого прозвучал сухо: ни сочувствия, ни беспокойства. Доктор замялся, без особой надобности поправил очки:
– Похоже на геморрагический инсульт…
Он обвел взглядом коллантариев, не нашел на лицах понимания и счел нужным перевести на общедоступный:
– Разрыв сосуда, кровоизлияние в мозг. Все симптомы… К сожалению, речь идет о помпилианке. Не сочтите мои слова признаком расизма, и уж конечно, изменой долгу медика, но их мозг, с учетом, прости господи, расовой специфики…
Все ждали.
– Старческая болтовня, – прервал доктор сам себя. – Извините, ради бога. Говорю глупости, оправдываюсь, уточняю оправдания… Ну вот, опять. Короче, стопроцентной уверенности у меня нет. Картина смазана, нуждается в уточнении. Томография, анализы… Я ввел ей этамзилат натрия. Состояние больной стабилизировалось, но, увы, остается крайне тяжелым. Ей необходим врач-помпилианец, стационарное оборудование…
– Ваши рекомендации?
– Следует связаться с медцентром при имперском представительстве.
– У вас есть номер представительства?
– Номер их медицинского центра? Да, разумеется…
– Так связывайтесь!
Доктор вздрогнул. Он не ожидал от Пшедерецкого столь яркой экспрессии. Бородка дрожала, доктор хмурился, часто-часто моргая.
– Ну да, конечно… Простите старика, Антон Францевич… – он потянул из внутреннего кармана сюртука уником. – Алло, диспетчер? Срочный вызов… да, помпилианка… Что? Нашли на дороге…
Доктор перевел красноречивый взгляд на Пшедерецкого и Диего, стоявших бок о бок. Те, не сговариваясь, энергично кивнули: все верно!
– …подозрение на инсульт… записывайте адрес… нет, в сознание не приходила… Прошу вас, поторопитесь!
Сфера погасла: диспетчер дал отбой.
– Они приняли вызов, но помпилианского нейрофизиолога в центре сейчас нет. У него выходной. Они с ним свяжутся. Потребуется время…
– Сколько?
– Я не знаю… Час, два…
– Она продержится?
– Надеюсь…
– Вот что, дорогой Адам Сигизмундович, – Пшедерецкий доверительно приобнял доктора за плечи, уводя вглубь дома. – Вы бы не могли посидеть с больной до прилета вашего коллеги? Я выделю вам слугу. Если что-то понадобится…
Голос хозяина стих, затерялся в недрах усадьбы.
– Я вам сочувствую, сеньор Пераль, – мимоходом, словно возвращаясь к прерванной беседе, произнес Гиль Фриш. Минутой раньше гематр оккупировал антикварное кресло с львиными лапами ножек и подлокотников. – Вы совершенно не умеете врать. Наверное, трудно жить с таким складом ума.
Кресло скрипнуло в подтверждение сказанного, хотя гематр сохранял неподвижность.
– Что вы имеете в виду?
– По вашим словам, вы нашли эту женщину во время конной прогулки. Она лежала на дороге без сознания. Я все верно запомнил?
– Вы гематр, – буркнул Диего. – Мне бы вашу память…
Вот же сволочь, подумал он. Раздевает догола, при всей честной компании. А что прикажете делать? Выставить Пробуса предателем? Рассказать, как донья Эрлия подкупала меня головой дона Фернана? Пыталась выжечь клеймо?! Нет уж, благородные сеньоры, идите-ка вы темным лесом…
– С моей памятью, – мар Фриш заложил руки за голову. Жест вышел искусственным, нарочитым, как любое псевдоэмоциональное движение гематра, – вы бы не прожили и дня. А я бы и трех часов не прожил с вашей удачей.
Отец небесный, вздрогнул Диего. Это же шутка!
– Теперь моя очередь, – гематр внимательно следил за Пералем, как если бы подозревал, что маэстро способен броситься на него с кулаками. – Правда ситуации заключается в том, что госпожа Эрлия работает на имперскую службу безопасности…
В залу вернулся Пшедерецкий. Встал в дверях, опершись о косяк, махнул Фришу: продолжайте, любезный!
– Через вас, сеньор Пераль, она надеялась выйти на наш коллант. Вероятность – девяносто шесть и четыре десятых процента.
– Фаг побери, Фриш!
– Ты знал и молчал?!
– Линять! Надо линять отсюда!
– Нас вычислили!
– Линять! Пока не поздно!
– Фаг! Фаг! Фаг!..
С истинно гематрийской невозмутимостью Фриш переждал вызванную им бурю и продолжил:
– Уверен, госпожа Эрлия сперва планировала склонить вас к сотрудничеству. Вы отказались, и она решила принудить вас силой. Вероятность – семьдесят два и одна десятая процента.
Хватит, разозлился Диего. Надоело.
– Она пыталась взять меня в рабство.
– Пыталась?!! – взвизгнул рыжий невропаст.
– Да. Результат вы видели сами.
– Он врет! Он под клеймом!
