Книга Водоворот - Питер Уоттс

«Так, прекрасно. Теперь я все знаю. И какая мне с этого польза?»

Ахилл откинулся на спинку кресла, провел пальцами по волосам. Никакой очевидной корреляции между тем, где видели рифтеров, и вспышками Бетагемота не было. Если только...

Он со стуком поставил ноги на пол. «Вот оно».

Руки танцевали над пультом практически автономно. Из болотистой базы выросли оси, дотянулись до границ вероятного и снова рухнули в грязь. Переменные сначала жались друг к другу, а потом рассыпались, словно стая скворцов. Дежарден схватил их, встряхнул и развесил вдоль единственной линии под названием «время».

«Вот оно. Визуальные наблюдения группируются по времени.

Так, теперь надо взять первые рапорты из каждого кластера и выбросить все остальные. Нанести координаты на карту».

— Вот это да, — пробормотал он.

Через средние широты Северной Америки протянулся резкий зигзаг, который потом заворачивал на юг. По этой же траектории распространялся Бетагемот.

Кто-то вылавливал из Водоворота все случаи, когда видели Лени Кларк. И как только находил их, сразу подбрасывал в систему целую кучу ложных сообщений о ней, заметая следы. Кто-то пытался замаскировать ее путь и одновременно прославить на весь мир.

«Да зачем, ради всего святого?»

Вдруг в районе затылка заработали некие синапсы.

В этом массиве данных был еще какой-то показатель, развивавшийся по той же схеме. Естественная часть Ахилла мельком заметила его и тут же отпрянула, не давая хода интуиции. А вот оптимизированная отвернуться не смогла.

«Может, совпадение, — пришла в голову глупая мысль. — Может...»

Кто-то постучался в дверь. Дежарден замер.

«Это он».

Ахилл понятия не имел, почему так уверен в этом. Там же мог стоять кто угодно.

«Это он. Лабин знает, где я. Наверное, подсунул мне жучка и теперь может с точностью до последнего сантиметра установить, где я...

...А еще он понимает, что я ему солгал».

Не мог не понимать. Лени Кларк заполонила весь Водоворот; со дня землетрясения Дежарден никак не мог не наткнуться на нее хотя бы раз в своих поисках.

Тук. Тук.

Без пропуска УЛН замок открыться не мог. Он и не открылся.

«Но это все равно он».

Ахилл молчал. Бог знает какие там за дверью у Лабина средства прослушки. Он открыл внешний канал и начал печатать. На все ушло несколько секунд.

«Отправить».

В коридоре кто-то еле слышно хмыкнул. Послышался звук удаляющихся шагов.

Дежарден проверил часы: он вышел из своего офиса шесть минут назад. Еще чуть-чуть, и его отсутствие начнет выглядеть подозрительно.

«Подозрительно? Да он же все знает, идиот! Потому и встал около двери, подал тебе знак. Ты даже на секунду его не обманул».

И все-таки... если Лабин и знал, то ничего не сказал, а подыграл Ахиллу. Непонятно почему: по какой-то безумной, бездушной — одним словом, рифтерской причине, но он поддержал иллюзию.

И, Боже, прошу тебя, Боже, пусть так будет и дальше.

Дежарден выждал еще тридцать секунд на случай, если его послание удостоится немедленного ответа. Не удостоилось. И снова, крадучись, вышел в пустой коридор.

У Патриции Роуэн, похоже, были другие дела.

СКАЛЬПЕЛЬ

Дверь в кабинет Ахилла была закрыта.

«Эй, Кен... э, Колин...

Да, я пошел в туалет на верхнем этаже, там рекламные ролики повеселее...

Офис Элис? Она попросила меня проверить почту, нам не позволяют заходить в ящик с внешних компьютеров...»

Он перевел дух. Нет смысла забегать вперед. Лабин может об этом даже не спросить, а в дверь постучал кто-то другой.

«Ага, ну как же».

Ахилл зашел внутрь. В комнате никого не оказалось.

Дежарден не знал, радоваться или ужасаться, но дверь за собой запер.

А потом открыл ее снова.

Какой смысл? Лабин или вернется, или нет. Примет вызов или не станет. Но, кем бы он ни был, он уже держал Ахилла за яйца; если сейчас резко менять привычный распорядок работы, то будет только хуже.

К тому же Дежарден был уже не совсем один. В кабинете вместе с ним находился еще один монстр — правда, другого сорта. Ахилл уже мельком заметил его, когда тот маячил за схемами на экране Джовелланос. На краткий миг он позволил себе думать, что ему лишь померещи­лось; стук в дверь показался едва ли не облегчением.

Однако чудовище не исчезло. Дежарден слышал, как оно посапывает в потоках данных, словно затаилось в шкафу около детской кроватки и подергивает ручку две­ри, дразнясь. Тогда он почти уже различил жуткий силу­эт, но отвернулся, прежде чем проступили хоть какие-то детали. Теперь же, в ожидании Лабина, ему больше нечего было делать.

Ахилл открыл шкаф и посмотрел чудовищу в лицо.

Тысячи ликов Лени Кларк.

Поначалу все казалось вполне невинным: облако то­чек сгущалось, принимая форму, отдаленно напоминавшую некий предмет родом из евклидовой геометрии, по центру которой позвоночным столбом шла ось времени. Там, где плотность была наибольшей, молва о Лени Кларк разрасталась изобильными слухами и противоречиями. Там, где она падала, истории приобретали однородность и последовательность.

Но Дежарден сделал себе карьеру на способности различать структуру в облаках. И с тем, что видел сейчас, не встречался никогда.

У слухов была собственная классическая эпидемиология. Каждый шел от одного-единственного источника, некоего первоначального события. Информация распространялась из этой точки, мутируя и скрещиваясь сама с собой, — нити конусом расходились в будущее, но в конце концов высыхали и гибли; конус просто рассеивался в широкой части, пермутации дряхлели и истощались.

Конечно, существовали исключения. Время от времени какая-нибудь из нитей отказывалась умирать, утолщалась, грубела, покрывалась наростами и становилась практически неуязвимой: теории заговора, городские легенды, куплеты популярных песен и уютная, миленькая ложь религиозных доктрин. Это были мемы: вирусные концепты, инфекции разумной мысли. Некоторые вспыхивали и умирали, как поденки. Другие жили сотни лет, заманивая миллиарды людей в бесконечную круговерть размножения паразитических полуправд.

«Лени Кларк» была мемом, но на других не походила. Насколько мог сказать Дежарден, она не зародилась в некой единственной точке, а сразу появилась в информационном пространстве под тысячью лиц. Не было ни постепенного расхождения, ни монотонного ветвления переменных. Вариации брызнули слишком быстро, и их источник оказалось невозможно отследить.

И с момента появления все векторы... фокусировались.