Книга Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Майкл Р. Бешлосс

Однако силовой удар Павлова вовсе не был непопулярен. Несмотря на все свое разочарование в коммунизме, у многих советских граждан еще четко хранился в сознании образ жирного мерзкого западного банкира, который, вцепившись в мешки с деньгами, пляшет на спинах рабочих.

Маленькие частные предприятия — или «кооперативы» — запрашивали сколько могли за свои товары и услуги. Поскольку цены у них были намного выше, чем в государственных магазинах, на них смотрели как на людей, наживающихся за счет «народа».

В своей кампании за пост президента России даже Ельцину приходилось быть осторожным и публично не слишком поддерживать реформаторов — сторонников свободного рынка. Один из конкурентов Ельцина на пост президента России, бывший премьер-министр, консерватор Николай Рыжков, выбросил лозунг: «Голосуя за Ельцина, вы голосуете за капитализм!» Большинство советских граждан знало, что реформа может принести страдания миллионам людей.

Буш был против идеи предоставления широкой финансовой помощи Советскому Союзу. Он считал, что американская помощь лишь поможет коммунизму отсрочить свое банкротство. Во время визита в Вашингтон в конце мая Андрей Козырев, министр иностранных дел России, согласился с этим. В ходе неофициальной встречи в Госдепартаменте он сказал: «Любые деньги, которые вы дадите центру, будут лишь зряшной тратой, более того — они помогут удержаться на плаву системе, которой надо дать потонуть». Он добавил, что 33 миллиарда долларов, предоставленных с 1989 года Германией в качестве помощи Советскому Союзу, просто купили существующей системе «лишний год жизни».

Даже те американские сенаторы и конгрессмены, которые в принципе готовы были помочь проведению советских реформ, предупреждали гостей из Советского Союза, что они не станут оказывать существенную помощь Кремлю, пока Кремль будет проводить политику, враждебную американским интересам и американским ценностям. При этом чаще всего приводились три примера: репрессии в Прибалтике, выделение значительной части валового национального продукта СССР на военные нужды и 13 миллиардов долларов, которые Кремль ежегодно выделяет левым режимам Афганистана, Анголы и главное — Кубы.

У Скоукрофта была еще одна причина скептически относиться к предоставлению крупномасштабной помощи. Он считал, что Соединенные Штаты и их западные партнеры должны помогать росту новых хрупких демократий в Восточной Европе, и не хотел, чтобы выделенные на это фонды были направлены на куда менее многообещающую перспективу советской реформы или — что еще хуже — на продолжение субсидирования советской командной системы.

Сам Буш разделял эти опасения — его тоже тревожила неспокойная политическая атмосфера в Советском Союзе. Когда вопрос о помощи СССР возник на совещании в Белом доме, он покачал головой и сказал: «Я думаю, лучше подождать, пока ситуация не прояснится».

Однако проблема помощи не отступала на задний план — в значительной степени потому, что советские официальные лица то и дело поднимали об этом вопрос. В конце марта Горбачев написал Бушу, прося предоставить заем на 1,5 миллиарда долларов для закупки американского зерна на международном рынке. Письмо было короткое и составленное в таких туманных выражениях, что чиновники в США сначала решили: Горбачев просит 500 миллионов долларов в дополнение к кредиту в 1 миллиард долларов, который США предоставили в декабре 1990 года. Только запросив советское правительство о разъяснении, они поняли, что Горбачеву нужен новый заем в 1,5 миллиарда долларов.

Горбачев полагал, что Соединенные Штаты быстро согласятся на его просьбу. В конце-то концов заем ничего не будет стоить американским налогоплательщикам (разве что Советский Союз окажется неплатежеспособным), зато он выгоден американским фермерам, которые первыми в ряду других продадут свою продукцию Советскому Союзу.

Виктор Комплектов, квалифицированный американист из Министерства иностранных дел, сменивший Бессмертных на посту советского посла в Вашингтоне, сказал американским официальным лицам, что без срочной закупки зерна за границей в Советском Союзе уже летом 1991 года начнется голод. Обращения Горбачева к Бушу становились все более резкими — он чуть ли не обвинял президента в том, что тот отказывается от обещанной поддержки перестройке.

На совещании в Белом доме в конце апреля 1991 года, на котором присутствовали Бейкер, Скоукрофт и министр финансов Николас Брейди, Буш пожаловался на напористость Горбачева: «Похоже, этот малый ничего не понимает Он, видимо, думает, что мы обязаны оказывать ему экономическую помощь, так как поддерживаем его политически. Надо дать ему урок по основам экономики. Бизнес есть бизнес. И займы денег дают на разумной финансовой и коммерческой основе».

В понедельник, 29 апреля, Буш, выступая перед журналистами радиостанций, вещающих на фермерские штаты, заметил, что законы, регламентирующие предоставление в долг народных денег иностранным правительствам, требуют строго определенного уровня кредитоспособности. А любой человек, видящий, как в Советском Союзе растет дефицит платежного баланса, усомнится в способности страны расплатиться по долгам.

Буш сказал, что, «к сожалению», Советский Союз еще не приступил к рыночным реформам, «к которым, как я думаю, стремится Горбачев» и «к которым, как я знаю… стремится г-н Ельцин».

Советское посольство в Вашингтоне направило в Москву сообщение о высказываниях Буша. Горбачев прочел и вскипел. Не будучи сведущ в западной экономике, он принял «кредитоспособность» за синоним «надежности», которой, как понял Горбачев, из слов Буша, Советскому Союзу недостает.

Не понравилось Горбачеву и высказывание Буша о том, что Ельцин больше привержен рыночным реформам, чем он. Горбачев спросил своих советников, не меняет ли Буш своей политики по оказанию Кремлю поддержки, предполагая, что ситуация в Советском Союзе будет ухудшаться. Или президент потерял веру в Горбачева лично?

В начале мая Горбачев напрямую выразил протест Мэтлоку: неужели Буш не понимает, какое воздействие имеют его негативные высказывания в Советском Союзе? Они же способствуют созданию впечатления, что страна разваливается и ею правит некомпетентное руководство; Буш подрывает доверие народа к Горбачеву. Мэтлок послал в Госдепартамент телеграмму, предупреждая, что Горбачев уязвлен высказываниями Буша.

В среду утром, 8 мая, аппарат Совета национальной безопасности направил Президенту копию высказываний Горбачева, и тот сказал: «Ого, да у нас тут, кажется, нарастает недопонимание». И Буш решил: надо что-то сказать, чтобы заверить Горбачева, что ни в американской политике, ни в его чувствах к нему не произошло никаких изменений.

В тот день Буш должен был встретиться с тремя прибалтийскими лидерами: президентом Литвы Ландсбергисом, премьер-министром Эстонии Эдгаром Сависааром и премьер-министром Латвии Иварсом Годманисом. На вопрос журналиста о том, что он скажет своим посетителям, Буш ответил, что заверит их в том, «что у нас крепкие и, по-моему, хорошие отношения с президентом Горбачевым… Если посмотреть, чего достиг Михаил Горбачев, — это же огромно.

Да, Советский Союз переживает трудное время в экономике. Но я не собираюсь забывать историю. И то, что сделал Горбачев для Восточной Европы, что он сделал в плане перестройки и гласности заслуживает моего уважения. Словом, мы разбираемся с фактами по мере того, как они к нам поступают. Но я не хочу появления трещины в отношениях, которые были такими крепкими, которые так великолепно служили нам в последнее время».