Книга Строптивая невеста - Арнетта Лэм

У Элпин не было собственных традиций, не было предков, если не считать компании равнодушных родственников, отправивших ее на Барбадос, где ей удалось преуспеть в жизни и найти новых друзей.

— Сомневаюсь, что боги смеются над тем, что ты влюбилась. Мне кажется, они должны радоваться.

Иланна медленно покачала головой:

— Принцесса ашанти поет грустную-грустную песню.

— Саладин — замечательный человек. Тебе незачем стыдиться своей любви к нему.

— Я не стыжусь. Мудрая королева ашанти говорила: «Лучше чувствовать, что сердце болит, чем вообще его не ощущать».

Как ей ни было неприятно, Элпин была вынуждена согласиться с ней.

— Нам надо отправляться домой.

В глазах Иланны блеснула радость. Она снова гордо выпрямилась.

— Как ты заберешь «Рай» у этого шотландца?

Элпин рассказала, как она планирует заставить Малькольма передать ей права владения плантацией.

Удивленно приподняв брови. Иланна засмеялась:

— Ты очень умная белая женщина.

— Эта белая женщина еще и беременна.

Иланна открыла рот. Сжав кулаки, она выпалила какое-то слово, которое явно было ругательством ашанти.

— Мне нужно было приготовить тебе снадобье, которым пользуются все осторожные женщины.

— Нет. Я хочу родить этого ребенка.

— Шотландец не позволит тебе уехать.

— Он не узнает о ребенке, если ты не проболтаешься.

Иланна провела рукой по губам.

— Это будет нашей тайной, пока мы не попадем домой. Потом ты попросишь Бампу Сэма поиграть для малыша на барабане. Старый Ромео сделает колыбельку. — Прижав ладони к щекам, Иланна добавила: — Маргарита будет жечь щепки и выть, призывая своих богов азебу.

Все друзья Элпин будут рады. Они будут суетиться вокруг нее, хвалить ее и бороться за право баловать малыша.

— Этого я и жду. Я хочу, чтобы ты собрала с собой немного одежды и самое ценное. Когда настанет время, мы должны быть готовы.

— Когда мы уедем?

— Скоро, Иланна. Очень скоро.

— А где мы возьмем деньги, чтобы заплатить за места на корабле?

Элпин мысленно похвалила себя.

— Как экономка лорда Малькольма, я выплачиваю жалование всем, в том числе и себе. А сейчас, Иланна, мне кажется, что умная белая женщина должна прихорошиться в ожидании мужа.

— Готова спорить.

По настоянию Элпин они обедали в кабинете. После еды она налила Малькольму бренди и села на подлокотник его кресла, держа мужа за плечо.

— Когда начнут убирать урожай? — поинтересовалась она.

Малькольм выглядел так, как и должен выглядеть довольный жизнью муж. Он вытянул ноги, держа в ладони стакан с бренди и слегка покачивая его.

— На следующей неделе. Не могу сказать, что меня это радует.

— Достаточно ли у тебя работников? Запрокинув голову, он сурово взглянул на нее.

— Если ты хочешь предложить свою помощь, то забудь об этом. Я не позволю тебе, Элпин, работать в поле.

Неужели он подозревает, что она беременна и заботится об ее здоровье и благополучии ребенка? Нет. Он просто упрямится. Эту черту его характера Элпин давно изучила.

— Не позволишь? Это попахивает деспотизмом…

Он улыбнулся:

— Называй как хочешь, но я предпочитаю, чтобы ты услаждала мой вкус и зрение, а не натирала себе мозоли на руках.

Он не может быть таким заботливым после того, как вынудил ее вступить в этот позорный брак. Неважно, что идея принадлежала ей; она имеет полное право сердиться. Иначе ей не вынести фальшивые признания в любви. Она не должна забывать о своей задаче.

— Мне нравится, — с притворным сожалением призналась Элпин, — удовлетворять твой аппетит.

Он многозначительно посмотрел на нее.

— Это обстоятельство, — он погладил ее по бедру, — разжигает вышеозначенный аппетит еще больше.

Его прикосновение заставило Элпин вспомнить, как они занимались любовью, но она усилием воли подавила вожделение, вспоминая о предательстве Малькольма.

— Малькольм Керр! Ты способен превратить в непристойность даже обычное приветствие!

— Этим утром именно ты была непристойна. А я, если ты соблаговолишь вспомнить, был несчастной связанной жертвой.

Пристыженная, Элпин отвела глаза.

— Я развязала тебя перед тем, как…

— Перед чем? Перед тем, как оседлала меня и довела несчастного тихоню до изнеможения?

Она расхохоталась:

— Если ты тихоня, то папа римский — еврей. Прекрати уходить от разговора. Мы говорили о сборе урожая. Если верить записям в гроссбухе, в прошлом году урожай был скудным.

— Как ты узнала?

Она смотрела на его макушку. В черных, как вороново крыло, волосах играли отблески света от лампы. Будут ли у ее ребенка такие же роскошные волосы? Кто это будет — крепкий парнишка, жаждущий узнавать новое, или девочка с карими глазами и обаятельной, как у ее отца, улыбкой?

— Элпин?

Она отвлеклась от мыслей о материнстве. У нее еще будет время подумать о ребенке.

— Я сравнила записи за два последних года. Он провел пальцами по ее колену.

— Зачем?

Она подавила чувственную дрожь и сосредоточилась на его словах. Неужели он что-то заподозрил? Нет, просто любопытствует.

— Мне было интересно. Не забывай, я твоя служанка и твоя экономка.

— И моя жена.

Его временная жена. Не желая сожалеть о том, чего никогда не будет, Элпин поддержала разговор.

— Верно. Значит, все, что касается тебя, касается и меня.

Он удовлетворенно хмыкнул и отхлебнул бренди.

— В этом году урожай будет лучше. Шли дожди, и благодаря скоту у нас было много удобрений.

Элпин решила перейти к делу.

— Что, если в твое отсутствие кто-нибудь захочет приобрести овцу или корову?

— Сомневаюсь, что это случится. Но ты всегда можешь сказать, чтобы зашли через месяц.

Этот разговор ни к чему не приведет. Нужна хитрость.

— Судя по всему, ты считаешь, что я не способна даже продать корову.

Он начал осторожно приподнимать ее юбку.

— Я считаю, что ты могла бы продать угольную шахту в Ньюкасл.

Если бы у нее была эта чертова угольная шахта, она не забеременела бы и никак не влюбилась бы в мужчину, которого интересуют только постель и политика.

— Ты льстишь мне потому, что удачно отделался: тебе не пришлось покупать подарок невесте.