Книга Вилла "Аркадия" - Джоджо Мойес

Неожиданно найденный парацетамол – единственная удача за весь провальный месяц. Да, месяц выдался на редкость паршивый. Алекс, бывшая жена, объявила, что снова выходит замуж. Один из его старших барменов чуть не устроил драку с двумя приятелями-журналистами, решившими сыграть в твистер на бильярдном столе, причем в голом виде. Как позже рассказывал бармен, его возмутило не то, что они голые, а то, что они отказались убрать напитки с сукна. В последнее время ни дня не проходило, чтобы его клуб не фигурировал в прессе как «приходящий в упадок» или «миновавший свои лучшие дни», а его попытка задобрить журналюг ящиком виски ни к чему не привела. Напротив, они тут же написали о ней, заклеймив ее «жестом отчаяния».

А через месяц в двух кварталах откроется конкурирующий клуб «Опиум», рассчитанный на ту же клиентуру. Заведение того же, что и «Красные комнаты», характера, и о его открытии уже заговорили в кругах, которые Джонс считал своими. Вот почему этот мерхемский отель стал таким важным: нужно оставаться впереди. Находить новые способы удерживать свою публику.

И вот теперь эта чертова девчонка все портила. Он сразу заподозрил, что она не годится для этого дела, когда услышал ее скулеж в телефонной трубке насчет того, что он позвонил в «неудачное время». Нужно было уже тогда прислушаться к внутреннему голосу: в бизнесе не должно быть неудачных времен. Если ты профессионал, то впрягаешься и делаешь дело. Без всяких отговорок и проволочек. Вот почему он не любил работать с женщинами – то у них месячные, то у них неприятности с бойфрендом, а в результате не могут сосредоточиться на своем деле. А стоит нажать, они тут же ударяются в слезы. Если не считать его секретарши, то всего две женщины не вызывали у него чувства неудобства, даже спустя много лет. Одна из них – Кэрол, его давнишний агент по внешним связям, которой стоило лишь вскинуть выщипанную бровь, чтобы выразить неодобрение, чья преданность не имела границ и кто все еще мог его перепить. А вторая женщина – Алекс, которая не была о нем слишком высокого мнения и не испытывала перед ним страха. Но Алекс собралась замуж.

Когда она ему сообщила об этом, его первым наивным порывом было предложить ей снова выйти за него. Она расхохоталась.

– Ты неисправим, Джонс. Это были худшие полтора года в нашей жизни. А теперь ты захотел меня вернуть только потому, что я понадобилась кому-то другому.

Он вынужден был признать, что отчасти она права. В течение ряда лет после их развода он иногда делал ей предложения, от которых она милостиво отказывалась (чему он был втайне рад), но оба дорожили своей продолжавшейся дружбой (к досаде, насколько он знал, нового партнера Алекс). И вот теперь она решила пойти дальше. Отныне все изменится. На их прошлое будет наложена печать.

Конечно, у него всегда было на что отвлечься. Если ты хозяин клуба, всегда найдется с кем переспать. Когда он только начинал, то часто спал с официантками, обычно высокими, стройными, мечтающими о карьере актрисы или певицы. Все они надеялись познакомиться с каким-нибудь продюсером и режиссером, пока разносят напитки. Но вскоре он убедился, что это ведет к соперничеству, слезливым требованиям повысить зарплату и в конечном итоге к потере хорошего персонала. Поэтому последние полтора года он вел жизнь монаха, хотя и слегка неразборчивого в связях. Изредка он знакомился с какой-нибудь девушкой, потом отвозил ее домой, но каждый такой случай дарил ему все меньше и меньше удовлетворения, и он всегда обижал их, поскольку потом никак не мог вспомнить их имен. В половине случаев игра не стоила свеч.

– Джонс, это Сандра. Прости, что беспокою, когда ты за рулем, но приближается день продления лицензии.

– Ну и? – Джонс не сразу надел на ухо наушник.

– Он совпадает с твоей поездкой в Париж.

Джонс выругался.

– Придется тебе позвонить им. Пусть изменят время встречи.

– Куда? В Париж?

– Нет. Судейским. Скажешь, что день мне не подходит.

– Я перезвоню, – после паузы сказала Сандра.

Джонс вырулил «сааб» на гравийную дорогу, ведущую к «Аркадии». Проблемы, проблемы, проблемы… Иногда ему казалось, что он все свое время тратит на то, чтобы подчищать чужие недоработки, вместо того чтобы делать свое дело, которое у него получалось лучше всего.

Он выключил мотор и посидел минуту, но голова так болела, столько в ней было разных путаных мыслей, что он даже не оценил тишину. А теперь еще одна неприятность. С девушкой придется расстаться. Так будет лучше. Он всегда полагал, что лучше отрубить, прежде чем станет совсем плохо. А дело он продолжит с другой фирмой, той, что из Баттерси. Лишь бы только эта Дейзи не разревелась.

Джонс потянулся к бардачку, забросил в рот еще одну горсть таблеток от головной боли и поморщился, ибо пришлось глотать без воды. Он со вздохом выбрался из машины и подошел к парадной двери, но не успел позвонить, как ее открыла миссис Бернард. Она стояла и смотрела на него спокойным взглядом, который говорил, что она все про тебя знает, благодарю покорно.

– Мистер Джонс.

Он так и не смог заставить себя исправить ее ошибку.

– Не ожидал вас здесь увидеть. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Это потому, что у вас нет детей.

– Не понял.

– Надо же кому-то присмотреть за ребенком.

– А-а-а. – Он зашел в дом, оглядел полуободранные стены, горы строительного мусора. – Да.

– Дело пошло веселее.

– Вижу.

Она повернулась и зашагала по коридору, аккуратно обходя пустые поддоны из-под краски.

– Я скажу ей, что вы пришли. Она сейчас говорит по телефону с сантехниками.

Джонс присел на край стула, оглядывая незаконченную гостиную, пахнущую подсыхающей штукатуркой и отциклеванными полами. В уголке возвышалась пирамида из алюминиевых банок с краской, а через спинку старого дивана были переброшены образцы тканей. Комнату пересекали артерии канавок, в которых была проложена новая электропроводка. Лежавшие на полу в стопке каталоги предлагали светильники различных стилей.

– Это оставил Маккарти со своими парнями. Завтра они начинают две ванные комнаты.

Джонс поднял глаза от каталогов и увидел женщину, которую не узнал. Она шла через комнату, держа в руке мобильный телефон.

– Я его предупредила, что еще одна проволочка – и мы начнем вычитать деньги. Я сказала, что мы имеем право на один процент за каждый потерянный день, что записано мелким шрифтом в договоре.

– Правда, что ли?

– Нет. Но я подумала, что он ленивый и проверять не станет, зато это нагнало на него страху. Он пообещал свернуть другую работу и быть у нас к девяти утра. Так мы идем? – Она выхватила из сумки на полу кошелек, ключи и большую папку.

Джонс подавил в себе желание поискать в доме ту девушку, которую помнил: апатичную, в бесформенных старых тряпках, с вечно прижатым к боку младенцем. Та, что теперь была перед ним, не выглядела психованной плаксой. Она не смотрелась бы неуместно в его клубе. Сквозь рубашку проглядывал черный бюстгальтер, а под ним пара отличных грудок.