Книга Синий мир - Роберт МакКаммон

— Занятно, — сказал он. — Чертовски занятно…

Глаза у Ортеги были большими, как блюдца.

— Ага. Забавно. Как в той картине с Кронстином… «Возвращение человека-невидимки». Он там оставил одежку в точности так и… э…

— По-моему, нам понадобится помощь, — сказал Маллинэкс и поднялся. Его лицо приобрело мучнисто-серый цвет, и глядел он мимо Ортеги, на пухлую женщину в халате и бигуди, стоявшую в дверях. Она с отвратительным жадным интересом глазела на труп.

— Миссис Джонстон? — поинтересовался Маллинэкс. — Чья, вы говорите, это квартира?

— Кэл… Кэл… Кэлвина Досса, — заикаясь, выдавила миссис Джонстон. — Он никогда не платит вовремя.

— Вы уверены, что на полу — не он?

— Да. Он… некрупный мужчина. Мне примерно до подбородка. Ох, по-моему, мой желудок сейчас взорвется! — Пошатываясь и шаркая тапочками, она покинула комнату.

— Мама родная, что за бардак! Эти пустые шмутки… говорю тебе, прямиком из «Возвращения человека-невидимки».

— Ага. Ладно, наверное, можно уже отправить эту штуку туда, где ей место, — Маллинэкс постукал пальцем по черной коробке с гримом. — Так, говоришь, она принадлежала актеру из фильмов ужасов?

— Точно. Давным-давно. Теперь, небось, вся эта ерунда годится только на помойку. — Ортега слабо улыбнулся. — Дрянь, из которой делают грезы, верно? Пацаном я почти все картины Кронстина посмотрел по два раза. Про человека-невидимку, например. А потом он снялся еще в одной — тоже было нечто! — под названием… погоди-ка… «Человек, который съежился». Вот это был класс!

— Я в фильмах ужасов понимаю слабо, — сказал Маллинэкс. Он провел пальцем по серебряной руке. — У меня от них мурашки. Почему б тебе не побыть тут с нашим приятелем-жмуриком, покуда я свяжусь с моргом? — Он сделал пару шагов вперед и остановился. Что-то было не так, странно. Он прислонился к разбитому косяку и осмотрел свою подметку. — Хм! — сказал он. — На что это я наступил?

Город гибели

Он пробудился с памятью о громе, прокатившемся сквозь каждую его косточку.

Дом был погружен в тишину. Будильник не прозвонил. «Опоздал на работу!» — понял он, пораженный стрелой отчаянного, безнадежного ужаса. Но нет, нет… погодите минутку; он заморгал, прогоняя застилавший глаза туман, тогда мало-помалу прояснилось и в голове. Во рту еще держался вкус лука из вчерашнего мясного рулета. День мясного рулета — пятница. Сегодня, значит, суббота. Слава Богу, в контору идти не надо. Уф, — подумал он, — успокойся… успокойся…

Господи, ну и кошмар ему привиделся! Сейчас сон таял, спутанный и невнятный, оставляя, впрочем, свою странную, недобрую суть, как змея оставляет сброшенную кожу. Минувшей ночью была гроза — Брэд знал это наверняка, поскольку, вынырнув из сна, увидел пронзительно-белые сполохи и услышал выворачивающий нутро гулкий рык — о стены спальни грохотала настоящая буря. Однако в чем заключался кошмар, Брэд не мог сейчас вспомнить; он чувствовал головокружение и потерю ориентации, точно только что сошел со взбесившейся ярмарочной карусели. Зато он помнил, что сел в постели и увидел молнию, такую яркую, что в наступившей следом тьме у него перед глазами замелькали синие пятна. А еще Брэд помнил, что Сара что-то говорила… но теперь не знал, что…

«Черт, — думал Брэд, уставясь на противоположную стену спальни, где было выходившее на Бэйлор-стрит окно. — Черт возьми! Какой странный свет! И не скажешь, что на дворе июнь!» Свет казался скорее зимним, белым. Призрачный. Жутковатый. От него было немного больно глазам.

Брэд вылез из кровати и пересек комнату. Отдернув белую занавеску, он выглянул на улицу и сощурился.

В кронах деревьев и над крышами домов Бэйлор-стрит висело нечто вроде плотного, серого, слабо светящегося тумана. Туман этот неподвижно лежал по всей улице, насколько хватало глаз; куда ни глянь, все обесцветилось, будто что-то высосало отовсюду пестрые краски. Брэд посмотрел на небо, пытаясь отыскать солнце. Оно было где-то там, наверху — тусклая лампочка, светившая сквозь грязную вату. Послышались раскаты далекого грома, и Брэд Форбс сказал:

— Сара! Милая, ты только погляди!

Сара не ответила, не шелохнулась. Брэд глянул на жену. На простыню, саваном накрывавшей ее, выбилась волна каштановых волос.

— Сара? — повторил он, делая шаг в сторону кровати.

И вдруг вспомнил, что она сказала прошлой ночью, когда он, не вполне очнувшись от сна, сел и увидел трескучую молнию.

Мне холодно, мне холодно.

Ухватив простыню за край, Брэд потянул.

Там, где прошлой ночью спала его жена, лежал скелет. К голому черепу цеплялись пряди ломких каштановых волос.

Скелет был в нежно-голубой ночной сорочке Сары, а вокруг, на белеющих костях и между ними, лежало что-то похожее на высохшие куски коры… кожа, понял он, да… ее кожа. Череп ухмылялся. От кровати исходил горьковато-сладкий запах окутанного волглым туманом погоста.

— Охх… — прошептал Брэд. Он стоял, не спуская остановившегося взгляда с того, что осталось от жены, покуда глаза не полезли из орбит. Черепную коробку распирало изнутри так, точно мозг вознамерился взорваться, а из прикушенной нижней губы тоненькой струйкой ползла кровь. «Мне холодно, — сказала ночью Сара голосом, прозвучавшим, как болезненное хныканье. — Мне холодно».

А потом Брэд услышал собственный стон, отпустил простыню, шатаясь, попятился к стене, споткнулся о свои теннисные туфли и с маху приземлился на пол. Опадая на скелет, простыня словно бы вздохнула.

Снаружи гремел заглушенный туманом гром. Брэд уставился на костлявую ступню, которая торчала из-под нижнего края простыни, и увидел, как с нее на густой, длинный ворс зеленовато-бирюзового ковра, плавно покачиваясь, облетают хлопья мертвой высохшей плоти.

Он не знал, сколько просидел так, глядя в одну точку и ничего не предпринимая. В голове мелькнуло, что, может быть, все это время он хихикал, или всхлипывал, или и то и другое, и Брэда чуть не стошнило. Захотелось свернуться клубком и снова уснуть; он и в самом деле на несколько секунд закрыл глаза, но, когда вновь открыл их, в кровати по-прежнему лежал скелет жены, а раскаты грома слышались ближе.

Не зазвони телефон у кровати, Брэд мог бы сидеть так до Судного Дня.

Каким-то образом очутившись на ногах, он схватил трубку, стараясь не глядеть вниз, на череп с каштановой шевелюрой, не вспоминать, какой красавицей была его — Боже правый, всего-то двадцативосьмилетняя! — жена.

— Алло, — выговорил он глухим мертвым голосом.

Ответа не было. В глубинах кабеля Брэд слышал щелчки и гудение телефонной сети.

— Алло?

В трубке не отвечали. Только теперь там как будто бы — как будто бы — послышалось тихое шелестящее дыхание.

— Алло? — взвизгнул Брэд в трубку. — Скажите же что-нибудь, черт вас возьми!