Книга Я — посланник - Маркус Зузак

— Джимми! — восклицает Милла. — Заходи, заходи!

Я послушно прохожу в дом. В гостиной на столе лежит «Грозовой перевал». Похоже, Милла пыталась читать без меня, однако далеко не продвинулась.

— Ах да, — кивает она на книжку, расставляя чашки с чаем. — Я пыталась, но оказалось очень трудно…

— Почитать тебе?

— Спасибо, — улыбается она в ответ.

Как же мне нравится ее улыбка. Нравится, как собирается морщинками лицо, как вспыхивают радостью глаза.

— Хочешь прийти ко мне в гости на Рождество? — спрашиваю я.

Она ставит чашку на стол и отвечает:

— Да, конечно, с удовольствием. Мне ведь… — тут она искоса взглядывает на меня, — мне в последнее время так одиноко без тебя, Джимми…

— Да, Милла. Я понимаю.

Моя рука нежно накрывает ее. И легонько поглаживает. В такие мгновения я искренне молюсь, чтобы после смерти души могли найти друг друга. Чтобы Милла встретила — там — настоящего Джимми. Я молюсь об этом.

— Глава шестая, — громко читаю я. — «Мистер Хиндли приехал домой на похороны и, что нас крайне удивило и вызвало пересуды по всей округе, привез с собой жену…»[18]

В понедельник я весь день провожу за рулем. Пассажиры садятся один за другим, и у меня даже получается аккуратно прошмыгивать между машинами. Таксистов не очень-то любят, и я стараюсь не сердить остальных водителей. Сегодня у меня выходит.

Без чего-то шесть я прихожу домой, мы со Швейцаром едим, а около семи я уже стою у дома Одри. На мне лучшие джинсы, ботинки и старая красная рубашка, выцветшая до оранжевого цвета.

Одри открывает дверь, и я чувствую запах духов.

— Вкусно пахнешь.

— Спасибо за комплимент, сэр. — И она важно протягивает мне руку для поцелуя.

На ней черная юбка, красивые выходные туфли на каблуке и песочного цвета блузка. Все детали костюма идеально подходят друг к другу, волосы заплетены в косу, только несколько прядей спадают на щеку.

Мы идем вдоль улицы — под ручку.

Сообразив, как выглядим, начинаем хохотать.

— Ну, от тебя так приятно пахнет, — повторяю я. — И вообще, ты сегодня прекрасно выглядишь.

— Ты тоже, — замечает Одри и после некоторого раздумья добавляет: — Несмотря на эту чудовищную рубашку.

Я осматриваю себя:

— Жуть-кошмар, да?

Впрочем, Одри не возражает против этой детали моего костюма. Она пританцовывает, чуть не пляшет, так ей хорошо.

— Что же мы будем смотреть?

А я пытаюсь не выглядеть слишком самодовольно. Потому что выбранный фильм — ее любимый.

— «Хладнокровного Люка».

Одри застывает на месте, и лицо ее озаряется такой неземной красотой, что я чуть не плачу от восторга.

— Боже, Эд. Ты превзошел себя.

Последний раз я слышал это выражение от Марва, когда он пытался подковырнуть официантку Маргарет. Однако сейчас это сказано без всякой иронии.

— Спасибо, — коротко отвечаю я, и мы идем дальше.

Вот уже и поворот на Ариэль-стрит. Одри все еще держит меня под руку. Жалко, что кинотеатр так близко…

— А, вот и вы! — восклицает Берни Прайс и выбегает нам навстречу.

Он в полном восторге. Честно говоря, я думал, мы найдем его посапывающим в кресле.

— Берни, — церемонно говорю я, — позволь представить тебе Одри О’Нил.

— Очень приятно, Одри. — Берни улыбается во весь рот.

Одри идет в туалет, а старик радостно оттаскивает меня в сторону и шепчет:

— Красавица, просто красавица!

— Да, — важно соглашаюсь я. — Это точно.

Я покупаю лежалый попкорн — точнее, пытаюсь это сделать, потому что Берни ни за что не желает брать с меня деньги.

— Нет! Ни в коем случае!

Мы идем и садимся рядом с тем местом, откуда вчера я смотрел «Касабланку».

Берни выдал нам по билету.

«Хладнокрооооовный Люк», 19.30.

— У тебя тоже «о» больше, чем нужно? — улыбаясь, интересуется Одри.

Я смотрю на билет и смеюсь шутке Берни. Чудесный, чудесный вечер, лучшего и желать нельзя.

Мы сидим и ждем, и вскоре по окну проекторской стучат, слышится приглушенный голос:

— Ну? Готовы?

— Да! — разом откликаемся мы и поворачиваемся к экрану.

Фильм начинается.

Надеюсь, Берни смотрит на нас сверху, из своей комнатки с проектором, и вспоминает счастливые мгновения молодости.

Полагаю, он поверил, что Одри — моя девушка. Глядит, наверное, с умилением на две фигуры перед экраном — два темных силуэта.

Ну что ж, послание — оно у меня за спиной.

Я его доставил. Правда, лица Берни не видно, но не беда — я увижу счастливых людей на экране.

Да, будем надеяться, что Берни счастлив.

И что воспоминания его приятны.

Одри тихонько напевает под музыку, и в этот миг даже я верю, что она — моя девушка.

Сегодняшний вечер — для Берни. Но и мне достался маленький кусочек счастья.

Мы с Одри смотрели этот фильм, причем не один раз. Очень уж хороший. Диалоги знаем наизусть, можем их с персонажами проговаривать, но молчим. Просто сидим и наслаждаемся. Здорово, что в зале пусто. И здорово, что Одри рядом со мной. Мне нравится, что, кроме нас, здесь нет никого.

«Только ты и твоя девушка» — так ведь сказал вчера Берни? И тут же понимаю: этим вечером Берни не должен сидеть там, наверху, в одиночестве.

— А давай попросим Берни спуститься сюда к нам? — шепчу я Одри.

Она, естественно, не возражает:

— Да, конечно!

Перебравшись через ее ноги, я иду наверх, в проекторскую. Берни мирно спит, но я осторожно касаюсь его плеча:

— Берни?

— А? Да, Эд? — с трудом выныривает он из усталой дремоты.

— Мы с Одри тут подумали… — бормочу я. — В общем, нам было бы приятно, если бы вы спустились и посмотрели кино вместе с нами.

Он подается вперед в кресле, протестующе размахивая руками:

— Нет-нет, ни в коем случае! Ни за что! У меня здесь полно дел, а вы, такая красивая молодая пара, вы должны сидеть там одни! Ну, — подмигивает он, — сами знаете для чего — темнота, вы вдвоем…

— Берни, — продолжаю упрашивать я. — Ну пожалуйста, мы были бы очень рады…