Книга Адамантовый Ирмос, или Хроники онгона - Александр Холин

Последние мысли пронеслись в голове Никиты кипучим пламенем онгона. Однако вслух он пробормотал совсем другое:

– Интересно, есть ли тут хоть какая-то книжная лавка?

– Вы что-то ищете, молодой человек? – услышал Никита старческий голос.

И, обернувшись, увидел стоявшего рядом тщедушного старичка в подряснике. Живые пронзительные глаза старичка показались Никите до боли знакомыми, однако он готов был поклясться всеми святыми, что никогда и нигде раньше этого дедка не встречал.

– Где тут у вас можно Евангелие купить?

– Евангелие? – удивился старичок. – Неужто не читали ещё? Ну, это мы враз исправим, да так, что перетакивать не понадобится. Пожалуйте сюда, вон та дверь и есть книжная лавка. Каждый человек должен открыть хотя бы одну дверь.

От этих слов Никиту снова окатила волна онгона, сопровождаемая к тому же почти забытым прогорклым запахом Тувалкаина. Но старичок в подряснике сделал вид, что не заметил состояние посетителя и повёл его в книжную лавку, которая оказалась неподалеку.

– Как же так? – соображал Никита. – Неужели Ангел вылез из банки?!

И тут же голос из-подпространства или из-подсознания ответил:

– А как ты хотел?! Избавиться от Ангела, выбросив его в кучу мусора? Так не бывает. С другой стороны, старичок этот – служитель Храма Господня! Абы кто в подрясниках не ходит! Причём тут Ангел.

– Ну и что? – Никита попытался возразить собственному внутреннему голосу. – Ну и что? Ангел когда-то прикинулся офеней-книгоношей и пытался всучить мне сгоревший роман. Этот священник так же, как и Ангел, хочет продать мне Евангелие!

– Постыдись! – укорял внутренний голос. – Священные книги – это не товар второразрядного офени. К тому же, мало ли кто на Руси одинаковыми поговорками пользуется?! С такой болезненной подозрительностью ты скоро станешь причислять к врагам рода человеческого даже бедных чёрных кошек, хотя они не виноваты в своей черноте. Родились такими!

– Действительно, что это я? – одёрнул себя Никита. – Мало ли кто такой поговоркой пользуется?! Эдак вообще к русскому языку можно всенепременнейше охладеть, потому что именно им пользовался архимудрейший Ульянов-Бланк, произнося с броневичка душеспасительные апрельские тезисы, перемежая их лозунгами с призывом к светлому неизгладимому будущему.

Продавщица в книжной лавке казалась благообразной и набожной. Более того, посоветовала купить Евангелие в кожаной обложке.

– Это такое издание, – пояснила женщина, – где текст напечатан на церковно-славянском и сразу же даётся перевод на современный русский язык.

– Откуда вы знаете, что мне именно такое издание необходимо?

– Догадалась, – снова улыбнулась продавщица. – Пускай эта книга принесёт вам пищу для ума и радость для души.

Никита успокоился и покинул церковь в хорошем расположении духа. Что ни говори, а Евангелие или Благая Весть никого ещё не подводила.

Пройдя Гоголевским бульваром, он непроизвольно свернул на Арбат. Может быть просто пройтись, а, может быть успокоить свою больную душу. Но спокойствие длилось недолго.

Возле театра Вахтангова Никиту ожидала неожиданная встреча с непохожим ни на кого продавцом. Тот был одет в русскую косоворотку с расстёгнутым воротом, подпоясанную затейливым плетёным поясом с кистями, но дело вовсе не в нём, а в товаре. Возле него на булыжной мостовой был расстелен женский цветастый платок, на котором стояли в несколько рядов стеклянные банки!

Увидев это, Никита застыл поодаль, не зная – верить ли своим глазам. Арбатский продавец с банками не вызывал ни у кого удивления ни своим поведением, ни товаром. К тому же, этот тоже продавал банки, но пустые, даже без крышек! А узнать у продавца про товар и прицениться, просто не было сил. Однако из каждого даже самого безвыходного положения можно найти выход. Никита, чтобы получить хоть какую-то подсказку, открыл наугад Евангелие и прочитал первое, что попалось на глаза:

– Рече ему Иисус: аминь, глаголю тебе, яко в сию нощь, прежде даже алектор не возглаголет, трикраты отвержешься Мене.[45]

А рядом на этой же странице был перевод:

– Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде, нежели пропоёт петух, трижды отречёшься от Меня.

Но ничего толком не поняв, Никита всё же решил узнать у торговца: что за товар – стеклянные банки?

– Банки, как банки, – пожал плечами продавец и мельком посмотрел покупателю в глаза. – Мало ли какие кому нужны? А у меня много и разного калибра. Так что выбирай, если нравится.

Торговец отвернулся от покупателя, будто тот его уже не интересовал и принялся обсуждать арбатские проблемы с художником, расположившимся рядом, который продавал глиняные кружки, горшки, крынки и даже свистульки.

Но Никита не мог сдвинуться с места, поскольку, хоть и мельком, но увидел глаза продавца. Вторых таких быть ни у кого не могло, поскольку одинаковых глаз никогда не бывает, как и одинаковых отпечатков пальцев.

– Ангел?! – полувопросительно прохрипел Никита. – Зачем же ты пустые банки продаёшь?

– Что? – обернулся к нему торговец. – Ангел? Нет, дружок, ангелом мне никогда не стать. Слишком много грехов за мной. А пустые банки в хозяйстве всегда нужны. Если бы не так, то никто не покупал бы. Выбери что-нибудь для себя, глядишь и пригодится.

Торговец снова отвернулся к соседу-горшене и продолжил прерванный разговор. Никита ещё немного постоял с озадаченным видом, но, видя, что больше никто на него внимания не обращает, повернулся и зашагал к станции метро. Продавец в косоворотке покосился вослед Никите и усмехнулся:

– Да, позагорбил басве слемзить: рыхло закурещат ворыханы.[46]