Книга Десять меченосцев - Эйдзи Есикава

В то же самое время на другом краю равнины всадник говорил Никкану:

— Вы слишком проворны для своих лет.

— Не я иду быстро, а вы медленно едете.

— Вы резвее лошади.

— Почему бы и нет? Я ведь человек!

Старый монах в сопровождении пятерых всадников, представлявших местные власти, быстро приближался к костру. Когда они подошли, сидевшие монахи зашептали:

— Старый учитель пожаловал!

Монахи поднялись и почтительно выстроились в отдалении, словно для совершения священного обряда, приветствуя Никкана и его свиту.

— Ты обо всем позаботился? — первым делом спросил Никкан.

— Как и было приказано, — ответил с поклоном Инсун.

Повернувшись к чиновникам, Инсун произнес:

— Благодарю за ваш приезд.

Приехавшие самураи спешились, а их начальник ответил:

— Приехать не трудно. Настоящую работу выполнили вы. За дело!

Чиновники принялись осматривать трупы, делая пометки, потом они присоединились к Инсуну.

— Мы пришлем людей из города, чтобы убрать тела. Оставьте все как есть. — С этими словами все пятеро сели на коней и ускакали.

Никкан дал понять монахам, что в их присутствии больше нет надобности. Те поклонились и молча пошли прочь. Инсун тоже распрощался с Никканом и Мусаси.

После ухода монахов вороны раскаркались еще громче. Птицы стаями слетались на поле боя.

Никкан, стараясь перекричать вороний гвалт, сказал Мусаси:

— Прости, если я тогда тебя обидел.

— Что вы? Вы были очень добры. Я вам очень обязан. — Мусаси встал на колени и склонился в глубоком поклоне.

— Встань! — приказал Никкан. — Это поле не место для поклонов.

Мусаси поднялся с земли.

— Ты чему-нибудь научился здесь? — спросил монах.

— До сих пор не понимаю, что произошло. Вы можете мне объяснить?

— Все просто, — ответил Никкан. — Уехавшие только что чиновники служат под началом Окубо Нагаясу, присланного наместником в Нару. Они здесь люди новые, чем и воспользовались ронины, которые промышляют грабежами на дорогах, вымогательством, азартными играми, непрошенными визитами к вдовам и другими безобразиями. Власти не сумели навести порядок, но им удалось определить полтора десятка вожаков, среди них Дампати и Ясукава. Дампати с дружками, как тебе известно, невзлюбили тебя, но боялись напасть на тебя сами, поэтому придумали хитрый, как им казалось, ход с тем, чтобы монахи Ходзоина за них расправились с тобой. Они распространили клеветнические измышления о храме, развесили стишки по городу, приписав тебе все козни. Они позаботились, чтобы скандал дошел до меня, вероятно предполагая, что я совсем выжил из ума.

В глазах Мусаси заблестели искорки смеха.

— Поразмыслив немного, — продолжал настоятель, — я понял, что представляется прекрасная возможность произвести чистку в Наре. Я поговорил с Инсуном, и он согласился с моим планом. В результате все довольны — монахи, городские власти, а также вороны. Ха-ха-ха!

Была еще одна персона, довольная исходом событий. Рассказ Никкана рассеял все сомнения и страхи Дзётаро. Мальчик был вне себя от восторга. Похлопывая себя по бокам руками, как птенец крыльями, он пустился в пляс, сопровождая его припевом:

— О, чистка! О, великая чистка!

От его голоса Мусаси и Никкан замолчали и стали смотреть на мальчика, который, надев маску с загадочной улыбкой, размахивал деревянным мечом, направляя его то в сторону разбросанных кругом трупов, то в сторону слетающихся ворон:

Знай, ворон черный!

Приходит время чистки.

Она нужна нам очень

Не только в Наре.

Закон природы вечен —

Все обновлять.

Чтобы весна пробилась из земли,

Мы сжигаем листья

И прошлогоднюю траву в полях.

Порой нам нужен снегопад,

Порою чистка в доме.

Эй, вороны, пируйте!

Раздолье вам сейчас!

Суп свежий из глазниц,

Густое красное сакэ.

Но знайте меру,

Иначе допьяна напьетесь!

— Мальчик, иди сюда! — строго приказал Никкан.

— Слушаюсь! — ответил Дзётаро.

— Хватит дурачиться. Принеси мне камней.

— Таких? — Дзётаро поднял лежавший у его ног камень.

— Да. И побольше.

— Слушаюсь.

На каждом из принесенных Дзётаро камней Никкан написал священную молитву секты Нитирэн «Наму Мёхо рэнгё-кё» и затем велел разбросать их среди мертвых. Пока Дзётаро выполнял поручение, Никкан, сложив ладони, читал молитву из Сутры Лотоса.

Закончив молитву, Никкан сказал:

— Молитва оградит мертвых. Можете продолжать свой путь, а мне пора в монастырь.

Никкан поднялся и стремительно зашагал в сторону Нары. Мусаси не успел ни поблагодарить его, ни договориться о будущей встрече. Мусаси просто стоял, глядя в спину удаляющегося старика, но вдруг рванулся следом.

— Почтеннейший, вы ничего не забыли? — спросил Мусаси, похлопывая по ножнам меча.

— Ты о чем?

— Вы не дали мне наставления. Не знаю, когда вновь доведется встретиться. Хотел бы получить ваше напутствие.

Беззубый рот монаха издал слышанное прежде стрекотание, означавшее смех.

— Ты до сих пор не понял? — спросил он. — Могу только повторить, что у тебя слишком много силы. Если и впредь будешь гордиться ею, то не доживешь и до тридцати лет. Между прочим, тебя без труда могли убить сегодня. Сам думай, как тебе жить дальше.

Мусаси молчал.

— Сегодня кое-чего ты достиг, но проделал все плохо и несовершенно. Я тебя не осуждаю, поскольку ты еще молод. Думать, что «Бусидо» сводится только к бахвальству силой, — глубокое заблуждение. Я и сам склонен совершать такую же ошибку, поэтому не имею права поучать тебя. Ты должен усвоить правила жизни, которые выработали Ягю, Сэкисюсай и князь Коидзуми. Сэкисюсай был моим учителем, а его учил Коидзуми. Будешь им подражать и пойдешь их путем, то сможешь познать истину.

Никкан замолк, Мусаси, потупившись, стоял в глубокой задумчивости. Когда он поднял голову, монах уже скрылся из виду.

Владение Коягю

Долина Ягю лежит у подножия горы Касаги к северо-востоку от Нары. В начале семнадцатого века здесь располагалось зажиточное поселение, слишком большое, чтобы называться деревней, но и недостаточно крупное и оживленное, чтобы величаться городом. Его следовало бы называть «деревня Касаги», но местные жители предпочитали название Камбэ Дэмэснэ, по имени большого частного владения, располагавшегося здесь в стародавние времена.