Книга Жестокие цинковые мелодии - Глен Кук

Мне пришлось как-то раз, довольно давно, попасть в Гномью Крепость — квартал, где компактно селятся гномы, перебравшиеся в наш город, но не желающие перенимать привычки и обычаи остальных горожан. Так вот, вони нескольких тысяч немытых тел, от которой заслезились бы глаза даже у личинки навозной мухи, сами жители квартала даже не замечали.

— Ну вот мы и пришли, — объявил я, остановившись перед заброшенным домом. Выглядел он теперь еще более зловещим, чем прежде. — Сам я вряд ли могу много вам про него рассказать. Я спускался туда раз, но далеко не заходил. Осторожнее на лестнице.

— Мы расскажем, если найдем чего, — буркнул Гринблатт. Может, они с семейством и цивилизовались немного, но позволить какому-то человечишке выказывать избыточное дружелюбие они тоже не могли.

— Если что, я буду в «Мире».

Гринблатты отстегнули с поясов топоры, поднялись по расшатанным ступеням крыльца и исчезли в доме.

Мы с Торнадой побрели обратно к театру.

— Веселая семейка, — заметил я.

Она отозвалась рыком, которому позавидовал бы Гринблатт.

— Не знаешь, чего затеял Пилсудс?

— Кто? — не сразу понял я. — А, Прилипала? Я и забыл, как его по-настоящему зовут. Нет, не знаю. — Я не осмелился сообщить ей, что Йон Сальвейшн интересовал Покойника больше, чем она сама.

— Почему ты не можешь называть его так, как ему самому нравится, а, Гаррет?

— Потому что Йон Сальвейшн — дурацкое имя. Ты сама называешь его Пилсудсом.

С логикой у Торнады всегда были некоторые проблемы. На мое замечание она просто не обратила внимания.

— Йон Сальвейшн еще прославится. Он закончил уже вторую свою пьесу. И читал ее мне — хорошая, правда хорошая.

Торнада не большая поклонница искусств и никогда такой не бывала. Не считая, конечно, случаев, когда искусство можно выгодно продать.

— Этот мелкий говнюк меня до белого каления доводит, когда под ногами мешается, — призналась она. — Он липуч, как патока. И настырный. И похотливый. Но вот его несколько часов как нет рядом, и мне его уже не хватает.

Ей бы стоило беспокоиться насчет женской части той толпы, которой предстояло исполнять пьесы Йона Сальвейшна. Аликс, Бобби, Линди, Касси Доуп, которой еще предстояло проявить себя, даже Хитер Соумз — все они представляли собой потенциальную угрозу для нее.

Лично я беспокоился за рыжую девицу из этой компании. Я не боялся, что пьеса отобьет ее у меня. Я боялся, что рано или поздно она может уйти, потому что старине Гаррету так и не удастся перестать оставаться Гарретом.

Бывают, хотя и редко, моменты, когда я не кажусь себе самым желанным кавалером из всех, кто шатается по этим чертовым улицам.

57

На улицу перед «Миром» выехал целый обоз фургонов. Плоскомордый регулировал движение, указывая одним место для разгрузки, других отсылая дожидаться своей очереди.

Напротив снова начала собираться толпа зевак. Как-то так вышло, что мы сделались для этой публики постоянным источником развлечений. То жуки, то летучие ящерицы… теперь вот полные фургоны крысюков.

Морли со своей командой продолжал обходить близлежащие здания со сдающимися в аренду площадями.

Из фургонов десятками выгружались крысюки, а также клетки с голодными крысами. На порядок больше, чем в прошлый раз. Я высмотрел в толчее Джона Растяжку и подошел к нему.

— А я-то думал, вы все сыты этим местом по горло.

— Не нравиться мне это, мистер Гаррет. Нехорошее место. Но здесь я возможно разбогатеть.

— А я — разориться. Тебя Покойник нанял?

— Да. Он хотеть еще один атака на жуки внизу.

— Они за это время здорово выросли. Даже лучшие твои крысы могут их и не одолеть.

— Может, другой попытки не получиться. Крысы не умные. Они хитрые. Но они учиться. И передавать знания тоже. Вечер сегодня, может, не найти уже крысы, чтобы согласиться идти сюда.

— За это могли бы взяться и сами крысюки.

— Вы с ума сходить.

— Это же совершенно безопасно. Вон, только что туда спустилась целая семья гномов на разведку.

— Там призраки.

— Они беспокоят только людей.

— Пока еще.

Джон Растяжка как раз собирался пуститься в наглядное объяснение того, что я могу делать со своей идеей насчет крысюков, когда ему помешал еще один неожиданный посетитель.

— Рокки? Привет! — Это оказался тот самый тролль-карлик, что зарабатывал на жизнь доставкой всяческих химикалий. — Что ты здесь делаешь?

Для тролля Рокки прямо-таки болтун. Наверное, слишком долго общался с людьми. На то, чтобы обдумать ответ, у него ушло не больше десяти секунд.

— У меня нынче выходной. Плеймет сказал, может, вам помочь чем нужно. Лишняя монета мне не помешает.

— Это Плеймет хорошо придумал. — Для Рокки у меня работа всегда найдется. Тролля мало что возьмет, такая уж у них шкура. К тому же Рокки имел достаточно небольшой рост, чтобы пробраться в те же щели, что и гномы. А сильнее их он раз в десять, если не больше.

Черт, эта идея мне так понравилась, что я даже огорчился, что придумал ее не я, а какой-то проповедник.

Впрочем, и загвоздка некоторая тоже имела место. Тролли неважно ладят с гномами. Во всяком случае, послать Рокки на подмогу Риндту Гринблатту я не мог. Гринблатты почти наверняка попробовали бы проверить, действительно ли неуязвимые тролли неуязвимы.

— Для начала вот тебе работа. Джон Растяжка! — Я помахал крысюку, подзывая его к себе. — Джон Растяжка, это Рокки. Он пойдет вниз с вами. Он справится со всеми физическими помехами вашей работе, если таковые случатся. — Я объяснил Рокки, с чем мы столкнулись и как он может помочь крысюкам.

— Надеюсь, там, внутри, теплее, — проворчал он. — А то этот холод здорово меня тормозит.

— С холодом там проблем не будет. — Помнится, ребята Джона Растяжки жаловались на жару. А ведь крысюки тепло любят.

Рокки ушел с Джоном Растяжкой.

Передо мной возник Лютер.

— Работайте, они вам не помешают, — сказал я, не дожидаясь его реплики.

— Там уже призраки. Раньше они в такую рань не появлялись.

— Мы пытаемся с этим разобраться. И не забывайте: они безопасны. Они всего лишь манипулируют вашими эмоциями.

— Угу, знаю, слышал. Только одно дело знать, другое — самому видеть.

Спорить с этим было трудно. Я с таким уже сталкивался, и не раз. У страха своя логика. И довольно часто ею движет не просто страх физической боли.

— Ладно. Если нужно, делайте перерывы. Ничего страшного, до тех пор, пока я вижу, что все борются со своей трусостью. — Я придвинулся вплотную к Лютерову уху. — Мы же не хотим показаться трусами на фоне крысюков, ведь нет?