Книга Тайное братство - Робин Янг

После гибели Жака ему дали в наставники пожилого рыцаря, редко покидавшего прицепторий. Гарин много упражнялся с мечом и побеждал на всех турнирах в Нью-Темпле. Но этого было недостаточно. Он уже начал входить во вкус. Заменить погибшего отца и братьев и восстановить былую знатность их семьи, то есть чаяния его матери и дяди, теперь стало для него главным. Он не знал, радоваться или сетовать, когда де Монфор поднял мятеж против короля. Принц оставил его в покое, но и на вознаграждение больше не приходилось рассчитывать. А ведь Гарин ни на секунду не забывал, что Эдуард обещал сделать его лордом. Не забывал и надеялся, хотя Жак погиб по вине принца. Юноша воображал великолепное поместье, слуг, конюшни и прочее. Отдельный дворец для матери. Но даже когда принц сбежал из заключения и одолел мятежников, надежды юного тамплиера не оправдались. Гарин решил сам добыть хорошую жизнь.

Переезд в Париж ничего не изменил. Инспектор прямо заявил, что пост командора можно заслужить, лишь проявив себя на войне. Гарин размышлял несколько недель. Он слышал байки о рыцарях, ставших вельможами в Палестине и имевших в подчинении целые города, рабов и даже гаремы. Но Заморские территории находились слишком далеко, и он испугался отправляться туда один.

Движения Адели стали быстрыми. Гарин стиснул зубы и ухватился за край соломенного матраца. Затем, чувствуя прилив непреодолимого желания, потянулся и захватил в горсть ее пахнущие жасмином волосы. Притянул к себе. Их губы слились в долгом поцелуе. Вообще ему нравилось дольше продлевать предвкушение, ласкать ее шею, грудь, наблюдать, как она чувственно выгибает спину, но сегодня терпеть было невозможно. Гарин перекатился на Адель и предался блаженству. Никаких страхов, никаких тревог. Мир за окнами перестал для него существовать, он полностью растворился в этой волшебной женщине.

Наконец Гарин порывисто задышал и обмяк. Примерно с минуту сознание оставалось совершенно чистым. Адель подождала немного, затем пошевелилась и выскользнула из-под него. Стала подниматься.

— Не уходи.

Гарин схватил ее плечо.

— Пусти, у меня дела.

Он не отпускал.

— Побудь со мной хотя бы еще чуть-чуть.

Адель вздохнула и легла на спину. Ее грудь мерно поднималась и опускалась. Гарин прижался к ней щекой. Это было так восхитительно.

За окнами темнело. Пора возвращаться в прицепторий.

Адель нежно пошевелила его волосы.

— Я хочу, чтобы ты не делала этого, — пробормотал Гарин.

— Чего?

— Встречалась с другими мужчинами.

Она промолчала.

Тауэр, Лондон

21 октября 1266 года

— Вы его видели хотя бы однажды?

— Да, милорд. В Каркасоне, примерно восемь месяцев назад. Людей собралось очень много, как на коронацию. — Филипп, молодой аристократ из Прованса, следил за рукой принца Эдуарда, поглаживающей золотистую грудку сокола. Принц примостился на краю стола, усадив птицу себе на запястье. Проникающие в узкое окно лучи солнца эффектно освещали сцену. Филипп в низком кресле ощущал неловкость. Рядом с рослым принцем он казался себе очень маленьким. Эдуарду исполнилось двадцать семь, и он сейчас находился в самом расцвете сил. Впечатляющий рост, худощавый, но мускулистый. Годы охоты, турниров сделали свое дело. А недавние битвы закалили еще сильнее. — Красивая птица, — нервозно произнес аристократ, не в силах переносить тишину.

Эдуард глянул на него.

— Это создание перешло ко мне от дяди, Симона де Монфора, после того как я убил его в Ившеме. — Он поднял руку, защищенную пухлой кожаной рукавицей. Сокол хрипло залопотал и захлопал крыльями. Зазвенели прикрепленные к лапе серебряные путы. Сокол вскрикнул еще пару раз, тряхнул перьями и успокоился, уставившись в пространство немигающими янтарными глазами. — Норовистая бестия.

Филипп метнул взгляд на дверь. Человек, который ввел его в эти тускло освещенные покои на самом верху Тауэра, по-прежнему стоял там. Его уродливое, в оспинах, лицо не выражало никаких эмоций.

— Есть какая-то особая причина, почему вы пожелали знать о представлении Пьера де Понт-Экве, милорд?

— Я слышал прошлым вечером ваш разговор с моим отцом за столом. И заинтересовался.

Филипп кивнул, немного расслабившись.

— Кажется, слава этого трубадура ширится. Кроме вас, милорд, меня спрашивали о нем еще несколько человек. Однако боюсь, не смогу должным образом описать представление. Это надо видеть лично, хотя не каждому оно придется по вкусу. Я надеялся увидеть его снова, когда он будет выступать перед королем Людовиком в Париже, но, увы, боюсь, мой затянувшийся визит сюда не позволит это сделать.

— Расскажите о книге, — попросил Эдуард. — Она называется «Книга Грааля»?

— Да, — ответил Филипп. — На представлении он время от времени раскрывает ее и что-то читает. Именно из-за этой книги его обвиняют в ереси. — Молодой аристократ пожал плечами. — Впрочем, я никакого богохульства не заметил. Уверен, сам он не воспринимает содержание книги серьезно.

— Правда, что в этой книге упоминаются тамплиеры?

— Не прямо. Но каждый понимает, о ком идет речь, когда трубадур говорит о людях в белых мантиях с красными крестами в том месте, где сердце. Некоторые думают о его осведомленности об их тайных обрядах, потому что он когда-то был тамплиером, но его изгнали за какие-то прегрешения. — Филипп усмехнулся. — Не думаю, что кого-то действительно сильно занимает, о каких рыцарях он говорит на своих представлениях. Просто многие давно желали бы выставить тамплиеров на посмешище. Они такие гордые, ставят себя выше всех, но выражение «напился, как тамплиер» живет, не умирает. А их обет целомудрия! По слухам, они таскаются по шлюхам так же, как все остальные. Называют себя бедными рыцарями Христа, но все знают, сколько королевских сокровищ заперто в подвалах их церквей.

Филипп заметил, что принц помрачнел, и замолк. Прибыв в Лондон, он нашел Генриха сильно постаревшим и подавленным, совсем не таким, каким помнил по прежним визитам. Короля измучили болезни и невзгоды, выпавшие на его долю во время мятежа Симона де Монфора. Все это закончилось совсем недавно. Мятежники пали, их головы теперь красуются на Лондонском мосту. Придворные, почти не скрываясь, говорят о королевстве, которым правит не Генрих, а Эдуард. Теперь, близко увидев принца, Филипп поверил в правдивость таких разговоров.

— Когда именно трубадур будет выступать перед королем Людовиком? — спросил Эдуард.

— Через две недели. Вы намерены посетить представление, мой принц?

Эдуард бросил взгляд на Грача, стоявшего у двери, и слегка улыбнулся.

— Надеюсь, там будет присутствовать мой друг. — Он перевел взгляд на аристократа. — Вы можете удалиться, Филипп. Спасибо за уделенное мне время.

Филипп поспешно поднялся с поклоном.

— Это было для меня удовольствием, милорд.