Книга Летучий Голландец - Андрей Матвеев

У девчонки крепкая грудь с большими коричневыми сосками.

Пасть носатого так и нацелена на них.

Банану машет рукой другая, вот она уже направляется к нему, плавно покачивая бедрами.

Максим резко разворачивается, сбегает по лестнице и выходит обратно на улицу — дождь вновь затих, и Максим бесцельно плетется вверх по Walking Street в сторону торговых центров «Mike» и «Royal Garden Plaza», пока даже не подозревая об их существовании.

Убон смотрит, как предполагаемый клиент достает из зеленоватой пачки темную сигариллу и решает, что если подаст ему огонь, то он будет еще быстрее готов отправиться на массаж.

Она долго ждала момента, когда сможет уехать в город, сажать рис совсем не так приятно, да и потом — нужны деньги…

Банан видит перед собой неоновую надпись «Royal Garden Plaza» и отчего-то решает зайти в одну из широко раскрытых дверей этого трехэтажного торгового центра, что находится между Beach road и Pattaya 2nd Road. Вся дорога заняла не больше пятнадцати минут.

Надежда

Совсем незаметно Будды стали для нее такой же привычной частью окружающего, как каучуковые и ананасовые плантации, банановые рощи, джунгли с высоко торчащими над зелеными холмами верхушками пальм, рисовые поля с покорными круторогими буйволами, а главное — привычным стало постоянное тепло. В высокий сезон, когда дождей нет, в низкий, когда муссоны нагоняют ливни и под ними торжественно мокнут как Будды медитирующие, так и находящиеся в состоянии аскезы, и свободные от страха, и призывающие землю в свидетели, и лежащие, уже готовые перейти в нирвану, и даже Будды идущие, хотя временами, когда тепло переходит в жару, идти здесь никуда не хочется, разве что натянуть ласты и маску да прыгнуть в море.

Это и покорило ее раз и навсегда — море и постоянное тепло.

А еще то, что в этой стране все очень просто, в ней нет проблем, как нет этого слова в местном языке.

Точнее, они, конечно, есть, но все предпочитают жить так, будто их не существует.

Впервые Надя приехала сюда с отцом — это был его подарок дочери на восемнадцатилетие.

Был март, дома лежал снег, ветра с севера, с арктического побережья, пусть с запозданием, но нагоняли отвратительную ледяную стужу, так что в аэропорт пришлось ехать в теплых вещах. Еще у трапа, ожидая своей очереди на посадку, она подумала, что, наверное, никакого Таиланда не существует, потому что не может быть того, чего просто не может быть.

Уже на пересадке в Ташкенте потянуло теплом, жаль, что нельзя было выйти из здания аэропорта, оставалось лишь любоваться зеленеющей за окнами травой и тоскливо смотреть в сторону голубого, с белесыми полосками облаков, неба.

А в Бангкоке она сразу хватанула жары. Теплые вещи еще в Ташкенте были засунуты в чемодан — отцовская меховая куртка и ее дубленка, но и легкую ветровку, которая была на ней, захотелось немедленно содрать и забыть о ее существовании, лучше всего — навсегда.

Бангкок ее ошарашил, они провели там сутки, отец, уже второй раз бывший в Таиланде, записал их на экскурсию в храм Изумрудного Будды и в Большой Дворец, но ей больше всего понравилась поездка по клонгам на моторной лодке. Она не понимала, где находится и что с ней происходит, просто глазела по сторонам, обалдело смотря на стирающих белье таек, плещущихся тут же смуглых ребятишек, и на небоскребы, нервно прошивающие небо.

Потом они сели в автобус и поехали на самый юг где острова. Почти четырнадцать часов в дороге, но восемнадцатилетие стоит того, чтобы встретить его в раю, — так говорил отец, и он оказался прав. Если это был и не рай, то что-то очень похожее, по крайней мере когда автобус въехал на мост, отделяющий Пхукет от материка, то сердце у нее учащенно забилось при виде белейших пляжей с еще немногочисленным утренним людом, и она вдруг поняла, что навряд ли захочет обратно, хотя возвращаться все равно придется.

Но Надя выкинула эту мысль из головы, оставалось десять дней, и лишь потом снова дорога в Бангкок, опять самолет, а затем снег, ветра, хорошо бы, если не со стороны Арктики.

Их подвезли к отелю — отдельно стоящая рецепция и рассыпанные по холму бунгало.

Первый день они с отцом отдыхали, она пару раз окунулась в море, но почувствовала, что сегодня еще не готова слиться с ним — усталость от самолета, от Бангкока, от автобуса.

И рано пошла спать, уснув, так и не дождавшись, пока отец вернется из бара.

Проснувшись же утром, увидела, что его в номере нет — видимо, пошел поплавать до завтрака.

Тогда она вылезла из кровати, отдернула легкую штору — за окном зеленели незнакомые деревья, сквозь них просвечивала темно-голубая, временами переходящая в такой же темно-зеленый, как и цвет листьев, поверхность Андаманского моря.

И тут она услышала шум за окном: две небольших обезьянки упоенно занимались любовью на ветвях большого вычурного дерева. Самочка неприятно осклабила зубы, видимо, это у нее была такая улыбка. А самец, оседлавший ее сзади, абсолютно спокойно и размеренно предавался соитию, иногда равнодушно посматривая в окно, из-за стекла которого на него с удивлением глядела молодая светловолосая девушка с лицом, усыпанным веснушками.

Это первое настоящее утро на островах ей запомнилось на всю жизнь.

Тем более, что это было утро ее дня рождения.

Как оказалось, отец был не на пляже — он договаривался о подарке, но она узнала об этом уже после завтрака, когда он велел собираться, сказав, что их ждет катер: сегодня она впервые попадет в царство рыб, ведь она сама по гороскопу Рыба, его ненаглядная рыбка, а значит, должна увидеть свою стихию изнутри, погрузиться с аквалангом. У отца был опыт и был сертификат, но она никогда не плавала даже с маской, хотя ее с детства водили в бассейн, и тренер даже делал на нее ставку, но родители воспротивились профессиональному плаванию — могла испортиться фигура.

Плавать она научилась прекрасно, фигура у нее не испортилась, разве что грудь ей самой казалась маловатой, да еще эти веснушки — одна из тех отвратительных проблем, которыми полна жизнь.

Но здесь ей стало плевать как на веснушки, так и на маленькую грудь. Катер уже ждал их, равно как и небольшую кучку остальных желающих, у пристани.

Что самое забавное: инструктором была женщина, Мэри-Энн. Именно так, в два слова: Мэри-Энн!

На первый раз они ушли от берега недалеко, к одному из соседних необитаемых островков. Инструктаж начался сразу, как только катер набрал ход, а закончился в небольшой бухточке, где их учили плевать на стекло маски, а уже потом ополаскивать ее в воде, затем — надевать костюм, но главное — пользоваться регулятором, правильный вдох, правильный выдох, да еще надо правильно держать во рту загубник, правильно отжимать кнопку поступления воздуха, все надо делать правильно!

Мэри-Энн была рослой и такой же светловолосой, как Надя, и у нее тоже были веснушки, хотя на загорелом лице они казались просто стайками темных точек — будто мальки, плывущие под поверхностью воды.