Книга Тень Хранителя - Дэннис Фун

Пока Роун шел к выходу из Академии, в голове его звучал голос отца: «Драгоценен твой сон, хотя много в нем страха». Может быть, именно это имела в виду Энде, когда говорила о вере и убеждениях. Драгоценен твой сон, хотя много в нем страха. Слова эти странным образом подбадривали, укрепляя в нем решимость. Роуну было неприятно сознаться себе в этом, но поиски Друга внушали ему неподдельный страх, причем вовсе не потому, что в случае неудачи он не знал бы, что ему делать дальше. Сама мысль о том, что ему придется лицом к лицу столкнуться с тем, в существование чего было трудно поверить, с тем, что, если бы существовало взаправду, было необычайно могущественно, возбуждала его до крайности. Когда отец читал Роуну древний эпос о приключениях Гильгамеша, он не мог знать, что в один прекрасный день его слова обретут для сына такой глубокий смысл. А может быть, родители его ничего не делали просто так, и все должно было подготовить сына к этому путешествию? Он понимал, что никогда не получит ответа на этот вопрос, но в тот момент был рад, что мудрость родителей сопровождает его в путь, которым оборванный землепашец шел на поиски древнего божества.

КАЗНЬ

ДА БУДЕТ ВСЕМ ИЗВЕСТНО: НАША БЛИСТАТЕЛЬНАЯ СТОУВ ВЕРНУЛАСЬ К НАМ, И ПРАВОСУДИЕ НАКОНЕЦ СВЕРШИТСЯ. ЗАВТРА ДНЕМ ОНА ПРИБУДЕТ В ПАРК МЕГАПОЛИСА, ЧТОБЫ РУКОВОДИТЬ КАЗНЬЮ ЧЕТВЕРЫХ ГЮНТЕРОВ, ПРИЗНАННЫХ ВИНОВНЫМИ В ПРЕГРЕШЕНИЯХ ПРОТИВ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА.

ПРОКЛАМАЦИЯ ВЛАДЫКИ КЕРИНА

Путешествие Виллума на нижние уровни Пирамиды прошло без особых происшествий. Все знали, что Дарий благодарен ему за то, что он привел Стоув домой целой и невредимой, и никто даже мысли не допускал подвергать сомнению его право находиться во внутренних пределах власти столько, сколько он сочтет нужным.

Виллум бесшумно спустился вниз по узкому проходу и коснулся восточной стены. Он почувствовал присутствие двух живых существ прямо за запертой дверью, которая вела в темницу. Теперь надо подождать, чтобы свое дело сделали гюнтеры.

Он замедлил дыхание, чтобы успокоить тело и разум. Наконец дверь распахнулась перед ним, словно вздох раздался, и свет погас. Находившихся за дверью клириков охватила паника, и Виллум легко пересек незамеченным приемное помещение.

Виллум шагал по длинному коридору, с обеих сторон которого были расположены тюремные камеры. Его переполняли смятение и печаль. В этом крыле здания содержались десятки политических заключенных. В прокламациях Владыки Керина все они объявлялись преступниками, и их бросили в темницу лишь за то, что они не хотели покориться диктату Города.

Он ощущал повсюду вокруг одно отчаяние, но внезапно уловил всплеск надежды. Заточенные где-то неподалеку гюнтеры знали, что отключение света могло произойти лишь в одном случае, и охватившее их предчувствие как маяк освещало ему путь. Нагнувшись к узкой щели между полом и дверью в их камеру, Виллум просунул в нее конверт. Он почувствовал, что все четверо гюнтеров одновременно бросились поднимать его с пола. Значит, все в порядке. Они все поймут, как только вскроют конверт.

Он быстро пошел обратно — чтобы добраться до выхода, ему лишь в одном месте надо было миновать освещенное тусклым светом свечи пространство. Вскоре Виллум добрался до двери и стал в темноте подниматься по лестнице. Взявшись за стальные перила, он вдруг остро почувствовал, что где-то рядом находится человек, обладавший могучим разумом и сильной волей. Этот кто-то держался за те же перила, только этажом выше. Это был Керин!

Мысли о Владыке не выходили у Виллума из головы после того, как Стоув рассказала ему о встрече с Дарием. Она говорила ему тогда, что Керин, как ей показалось, был на самом деле взволнован. С особой силой это проявилось, когда речь зашла о Новакин, хотя в пророчествах говорилось о том, что восход Новакин предвещает закат Хранителя. Логическим объяснением такого противоречия могло быть то, что Керин сам хотел занять место Дария. Но пророчество, которое он процитировал, было еще более тревожным: «Четырнадцать будут бдительно нести вахту, благословляя своей невинностью землю, на которой лежат». Откуда он его взял? Никогда раньше Виллуму не доводилось слышать ничего подобного.

Обдумывая свои подозрения, Виллум поднимался по лестничным пролетам вслед за таинственным Владыкой. Они добрались до седьмого этажа, когда свет в помещениях снова зажегся. Он уже должен был бы покинуть здание. Пока синие мундиры судорожно обшаривали крышу, он остановился у запертой двери служебного помещения, в которое могли входить только гюнтеры, приложил ладонь к панели номерного замка и тут же почувствовал, на какие кнопки надо нажимать, чтобы пройти внутрь. Виллум решил, что здесь он будет в безопасности. Захлопнув за собой дверь, он опустился на пол, глубоко вдохнул, и астральное тело его покинуло тело физическое.

Оказавшись под потолком главного зала, он увидел, что Керин наблюдает, как тренер обучает пару десятков клириков технике боя на мечах. Движения вояк были скованы и неумелы, видимо, это были совсем недавно набранные рекруты. Выражение лица Керина было непроницаемо, но Виллум понял, что зрелище не доставляло ему удовольствия. Внезапно покинув просторное помещение, Владыка миновал несколько комнат, расположенных за богато украшенными дверями, и оказался в небольшой часовне, где несколько десятков коленопреклоненных клириков благоговейно молились перед освещенным портретом Нашей Стоув. Керин поклонился изображению, потом проскользнул за высокую платформу. Пройдя еще по одному коридору, он остановился перед глухой стеной и нажал на нее в шести незаметных местах. Панели разошлись в стороны, он вошел в образовавшийся проем, и стена тут же сомкнулась за ним так, что от входа не осталось даже следа.

Проникнув сквозь стену, Виллум внезапно застыл как вкопанный, поразившись открывшемуся зрелищу. Все стены небольшой комнаты, в которую вошел Владыка, были покрыты сотнями больших и маленьких изображений Стоув. На фотографиях девочка, стоя на ступенях Пирамиды, обращалась к народу с речами, когда она и приветствовала толпу. Как человек, ответственный за создание ее образа для народа, Керин должен был иметь в своем распоряжении множество ее фотографий, но почему он хранил их здесь? Зачем он их так развесил по всем стенам? В одном углу были помещены шесть эскизов во весь рост. Было ясно, что рисунки делали по словесному портрету, как будто художник пытался воссоздать образ человека по его описанию, и описывал его, несомненно, Ворон. Хоть многие детали были воспроизведены неточно, можно было с уверенностью сказать, что пытались изобразить Роуна. Лучше всего был передан его сосредоточенный взгляд. На вытянутой ладони юноши сидел белый сверчок. На небольшом столике под картиной лежало несколько книг. Керин склонился над столом и раскрыл одну из них. Оказалось, что это была не книга, а что-то вроде толстой тетради — журнала или дневника, написанного от руки. На обложке одной из тетрадок Виллум разобрал написанное имя — Степп.

Как же это могло случиться? Виллум внимательно рассмотрел корешки тетрадок. Прочел: Харон, Роун, Дарий, Яна. Да это же легендарные дневники членов первого внутреннего предела! Как они попали в руки Керина? И еще: Бартольд, Валерия и Криспин — трое известных помешанных Владык! Виллум напряг память. Что он слышал о них? Все они были убиты или заточены в темницу или в какое-то подземелье Дарием. Неужели они до сих пор были живы? Где же Дарий их держал?