Книга Рейхов сын - Сэй Алек

— Скверно, — вздохнул Бирнс. — Но хоть от претензий на Новую Гвинею они отказались, хотя нам-то с этого острова какая выгода, если там из полезных ископаемых одни папуасы? Заболоченные джунгли и в Латинской Америке есть, а пальм с пляжами и во Флориде хватает.

— Дальнебомбардировочная авиация и там, и там ни к чему, а вот с Новой Гвинеи можно развить славное наступление на те же Филиппины, да и на Калимантан, — заметил госсекретарь. — К тому же нам, в качестве приза, достаются Австралия и Канада.

— А они об этом знают? — фыркнул сенатор.

— А их мнение кого-то интересует? — вскинул брови в деланном изумлении Халл.

— К тому же, — добавил Рузвельт, — никто не собирается принимать их в состав США, по крайней мере в ближайшие лет двадцать. Ты же не предлагаешь сделать штатом находящуюся в том же положении Кубу?

— На кой черт она нам сдалась? — мрачно усмехнулся Джеймс Бирнс. — Своих нищебродов достаточно, не хватало еще о тамошних латиносах и ниггерах заботиться. Нда, но надо будет как-то аккуратнее с этой информацией, не нужна нам огласка нашего протекционизма. Ладно, подумаю, под каким соусом это блюдо подать. Размен, в целом, для нас не обидный выходит, а вот Великобритания будет потере этих своих доминионов отнюдь не рада.

— Они нам должны за военные поставки, можно будет часть долга списать, подсластить пилюлю, так сказать, — задумчиво произнес Халл.

— Корди, как ты умудряешься работать в нашей стране госсекретарем, если готов подарить кому-то беззащитному, кого мы грабим, денежки наших банков? — насмешливо спросил сенатор. — Ладно, не отвечай. Каков во всем этом деле интерес немцев и Советов?

— Японцы уступают Сталину Южный Сахалин и признают Северный Китай, неподконтрольный Чан Кайши, зоной его интересов, — ответил Рузвельт. — Также сдают княжество Мэнцзян монголам.

— Надо же, кто от дележа мирового пирога крохи прихватил, — хохотнул сенатор.

— Тибет, — продолжил президент, — остается в зоне влияния Англии, Южный и Центральный Китай немцы с японцами делят на зоны влияния между собой. Что-то, совсем немного, достанется Италии. Вроде бы Тайвань, если наша разведка не ошибается.

— Так-так-так, — Бирнс побарабанил пальцами по столешнице. — Это что же, выходит, все наши вложения в Китай не то ухнули, не то ахнули? Ты помнишь, на какую сумму мы им технику и вооружение поставили?

— Джейми, ну не пытайся казаться дураком, — вздохнул Рузвельт. — Естественно, по-хорошему у них раздел не выйдет, вот мы туда и влезем под шумок. Китай в ближайшие годы будет большим лоскутным одеялом, которое каждый попытается тянуть на себя.

— Я пытаюсь казаться Конгрессом, — съязвил сенатор. — Хотя, да, это все равно что пытаться казаться дураком. Но, старина, ты понимаешь, что этот договор… это не совсем уверенная и решительная победа над подлым и коварным врагом? Ты сознаешь, чем он грозит лично тебе?

— Да, Джеймс, — Франклин Делано поник, скорчился в своем инвалидном кресле. — Я все понимаю. Но, черт возьми, я сделал все что мог, и вряд ли кто-то мог сделать большее. К тому же я стар, болен и устал — не в моем состоянии бояться отрешения от власти. Пора уступить дорогу более молодым и доживать свой век в тишине и покое. Мое президентство началось в условиях небывалого кризиса, Джейми. Кризиса, какого еще не знали США. Сейчас, сразу после заключения мира, я могу оставить свой пост со спокойным сердцем — наша экономика снова на подъеме, а вооруженные силы и военно-морской флот сильны, как никогда в истории. Да, я заслужил тишину и покой…

— Браво, хорошая речь, — Бирнс похлопал в ладоши. — Примерно в этом ключе и подготовь ее для выступления перед конгрессменами. А мне, уж будь добр, по мозгам не езди. Ты уже определился с преемником?

— Ну разумеется, — улыбнулся Рузвельт.

— Хм, и кто он? Погоди, дай-ка угадаю сам. Этого человека не должны связывать напрямую с тобой, не так ли?

Рузвельт молча, с улыбкой, кивнул.

— Значит, политики отпадают, остаются только военные, — Бирнс наморщил лоб. — Начальник твоего штаба, адмирал Леги? Нет, не соответствует первому условию, к тому же штабист. Значит, кто-то из героев битв за Атлантику и Тихий океан. Скорее даже только за Тихий — на Атлантическом театре у нас особых успехов не было, если не вспоминать про действия «блинков».[72]

Рузвельт снова кивнул, с интересом наблюдая за сенатором.

— Хм, кто же у нас там есть из идио… Я хотел сказать, из героев войны. Макартур?

Рузвельт усмехнулся.

— Согласен, он не самым блестящим образом себя проявил, мясник чертов. Холси? Нет, хоть авианосцы он и сохранил, но Мидуэй не отстоял. Хотя, конечно, герой конченный.

Рузвельт вновь усмехнулся и налил себе в чашку новую порцию чая.

— Флетчер погиб, Брауну не простят то, что в Коралловом море он не добил японцев, и вместо этого унес свою задницу подальше… Наступлением в Новой Гвинее командовал Паттон, десантом на Мидуэй — Шмидт… Нет, мелко все как-то. Не то. К тому же Паттон законченный хам.

Корделл Халл кашлянул.

— Да помню я, что операциями по освобождению Мидуэя и очистке Алеутских островов руководил вице-адмирал Раймонд Спрюэнс, Корди, — отмахнулся от госсекретаря Бирнс. — Неплохая кандидатура, если с ним удалось договориться, конечно. Но не идеальная.

— Нет, не идеальная, старина, — мягко улыбнулся президент.

— Тогда лично мне твой выбор очевиден. Но я полагал, что он тебя недолюбливает.

— А я не молоденькая девушка, чтобы меня морячки любили, — усмехнулся Рузвельт.

Из предвыборной речи 33-го президента США.

…Пережив подлое, коварное нападение на нашу военную базу «Перл-Харбор», ряд побед и поражений в дальнейшем, мы, народ Соединенных Штатов, проявили качества настоящего бойца. Как боксер на ринге, получивший несколько мощных ударов, наша страна смогла собраться, сконцентрировать все наши резервы, все наше мужество, целеустремленность и волю к победе, а затем отправить противника в нокаут. Вступая в войну с гораздо более слабыми армией и флотом, чем Япония и ее союзники, мы закончили ее, усилившись, поднявшись к невиданным ранее высотам и теперь, без сомнения, являемся самой могущественной державой на Земле. Державой, сильной не только пушками, самолетами и кораблями — державой с мощной современной экономикой, но, главное, державой, чей народ проявил воистину несгибаемый дух. Дух победителей и первопроходцев, каковыми были наши предки.