Книга Наемники - Билл Болдуин

Труссо с энтузиазмом трясла головой.

— ТАК! — беззвучно прошептала она.

— Ну конечно же, мадам, — заявил сменивший Реддисму на экране Атчерли. — Так вы придете, коммандер? — с улыбкой спросил он.

Брим против воли улыбался, стараясь не смотреть в сторону Труссо.

— Мы по возможности постараемся принять ваше приглашение, коммодор, — ответил он. — Разумеется, это будет зависеть от состояния «Звездного огня».

Он усмехнулся про себя. Всего несколько циклов назад они отчаянно бились за свои жизни. Здесь, на озере Солент, только боевые шрамы «Звездного огня» напоминали о том, что где-то в мире идет война.

— Я понимаю вашу озабоченность, коммандер, — кивнул Атчерли. — Впрочем, мне кажется, мы сможем вывести ваш корабль на берег, несмотря на его размер. — Тут он нахмурился. — Вот ремонт его — это совсем другой вопрос, как бы ни грустно мне было это говорить.

Знал бы он, как грустно было Бриму это слышать…

* * *

Грамотная расстановка огромных снежных тягачей и потрясающая выучка экипажей шести гравибарж помогли в конце концов затащить поврежденный крейсер на один из пяти так называемых «больших» гравибассейнов базы Калшит. Когда операция завершилась, Брим, на протяжении всего этого времени наблюдавший за ней с мостика, весь взмок от напряжения. Притом что роль его сводилась к пассивному наблюдению, он набегал от одного гиперэкрана к другому никак не меньше десяти кленетов. И чувствовал себя так, словно тащил крейсер на собственных плечах.

— Коммодор Атчерли докладывает, что корабль пришвартован, — объявил Барбюс голосом примерно на октаву выше обыкновенного.

— Отлично, — отозвался Брим. — Как ты думаешь, сколько времени потребуется медведям для оценки повреждений?

— По пути на мостик я перекинулся с шефом Бараневым парой словечек, — ответил Барбюс. — Он передал вам свои пожелания и просил еще передать, что там все почти так же хреново, как тогда, когда вы сами были там цикл назад, но на более точную оценку у него уйдет весь завтрашний день, а то и больше.

Труссо взяла Брима за руку.

— Раз так, шкипер… — начала она.

— Раз так — что, старпом? — подозрительно переспросил Брим.

— Раз так, — повторила она, — я со всей ответственностью предлагаю вам приказать всем офицерам не занятым непосредственно на ремонтных работах — включая и вас самих, — остаться здесь до завтра, пока у нас не будет лучшего представления о состоянии дел.

— Хорошая идея, — согласился Брим. — Можете передать этот приказ по внутренней связи, если она еще работает, а я пока смотаюсь в Варнхольм, чтобы обеспечить ремонт.

— ШКИПЕР, — решительно произнесла Труссо, уперев руки в бедра, — вы не слышали, что я сказала. ВАМ отдых необходим ничуть не меньше, чем любому другому. Верно, шеф? — повернулась она к Барбюсу.

Старшина задумчиво поднял глаза на верхние гиперэкраны.

— Э… кэп… с вашего позволения, — пробормотал он, — сдается мне, что это недурное предложение. День выдался не из легких.

— Вот видите, шкипер, — объявила старпом, когда Барбюс затопал по коридору с мостика. — И потом, вы все равно никому не поможете, особенно если у вас от усталости голова варить перестанет.

— Вот спасибо, старпом, — ехидно поклонился Брим. — А мне казалось, я еще на что-то гожусь.

— Больше, чем кто бы то ни было другой — пока, — сказала она. — И как знать, может, после посещения госпиталя эта зеленоглазая красотка сможет отвлечь вас от мыслей о вашей Ла-Карн.

Брим грустно улыбнулся и вздохнул.

— Почему-то, — признался он, — я сомневаюсь, что такое возможно.

— Конечно, невозможно, если вы сами не захотите, — настаивала она. — Или если вы уснете раньше, чем… ну, вы меня поняли.

— Угу, — усмехнулся Брим, словно все это было просто шуткой. Но он-то знал, что Труссо говорит совершенно серьезно.** Когда вестовой разбудил его рано утром следующего дня, Брим даже не мог вспомнить, как ложился накануне спать. Однако, судя по всему, он спал как догоревшая звезда, поскольку проснулся непривычно посвежевшим и отдохнувшим.

Большую часть дня он провел, оценивая повреждения и обмениваясь депешами с Варнхольмом, в первую очередь с Колхауном. Только ближе к вечеру он смог наконец передать Реддисме, что будет ждать ее в вестибюле госпиталя в три часа по столичному времени. Так у них должно было хватить времени на посещение раненых с тем, чтобы вовремя успеть на прием у Атчерли. Покончив с этим, он вернулся в свою каюту, где уже висел заботливо отглаженный Барбюсом парадный мундир.

* * *

В вестибюле госпиталя наложница Мустафы показалась Бриму еще прекраснее, чем запомнилась с прошлой встречи. Она была в той же шубке и меховой шапочке, белых сапожках на высоких каблуках и белых же перчатках. Карескриец восхищенно покачал головой. Даже закутанная с головы до ног, она была потрясающе красива. Ничего удивительного, что Набоб — не обходивший вниманием целый гарем жен (не говоря уже о наложницах) — ценил ее более остальных. Он улыбался, пока две фрейлины помогали ей освободиться от шубы. Вместо свободных местных платьев, как можно было бы ожидать, на ней был вечерний костюм по последней авалонской моде, состоявший из жакета с глубоким вырезом на спине и короткой юбки, открывавшей длинные, безупречной формы ноги.

— Мадам Реддисма, — поклонился он. — Я очень рад, что вы пришли.

Она стянула перчатку и протянула руку ему.

— Я тоже рада, капитан Брим, — произнесла она своим волнующим, чуть хрипловатым голосом; на ее полных губах играла легкая улыбка, когда она кивнула небольшой толпе врачей и санитаров, собравшихся приветствовать ее у входа в палаты. Волосы ее были собраны в тугой узел на затылке, от чего лицо ее сделалось еще прекраснее. Тяжелые золотые серьги в ушах и кольцо с огромным сапфиром на среднем пальце левой руки изумительно шли ей. Она держала себя с той спокойной уверенностью, которая отличает людей у власти. Брим подозревал, что и умом она не уступает тем представителям этой категории людей, с которыми ему приходилось встречаться прежде. Без этого она вряд ли смогла бы выжить в среде дворцовых интриг, по части которых двор Мустафы был, похоже, на голову впереди других.

Он снова поклонился и поцеловал кончики ее нежных, теплых пальцев.

— Простите меня за дерзость, — сказал он, выпрямляясь, — но вы сегодня выглядите совершенно потрясающе.

Она улыбнулась, явно польщенная его комплиментом.

— Разрешаю вам всегда быть таким же дерзким, капитан, — отвечала она. Взгляд ее словно изучал его душу.

Брим кивнул врачам и повернулся к Реддисме.

— Тогда начнем, мадам? — предложил он ей свою руку.

Кивком отпустив своих фрейлин, она взяла его под руку, и они прошли в палаты. В первые метациклы, прошедшие с момента посадки «Звездного огня», трое из тяжелораненых медведей и семеро людей умерли, однако остальные постепенно выздоравливали в волшебных руках медицинских автоматов. Крышки шести из мерно гудевших цилиндров были уже откинуты, и их пациенты приходили в сознание. Реддисма немедленно подбежала к одному из раненых содескийцев. Старшина находился всего в нескольких иралах от места взрыва, но его чудом спасла от смертельной дозы радиации сорванная этим же взрывом приборная панель. В соседнем автомате лежала молоденькая техник-связист — ее левые рука и нога отрастали заново под слоями пульсирующего биопласта. Спасенная только боевым скафандром, она пролетела через три бронированные переборки и не помнила, как это все случилось, — в чем и признавалась со смехом. Еще через два автомата лежал мичман, работавший на посту аварийного контроля в разбитом машинном отделении. Само попадание вражеского разлагателя пришлось мимо, но его задел выброс энергии из взорвавшегося плазмогенератора. Медицинский автомат восстанавливал теперь почти половину его лица, но сам он считал, что ему еще повезло. От остальных девяти членов его аварийной команды не осталось ровным счетом ничего. Несколько техников из бригады обслуживания генераторов получили ожоги сквозь скафандры, но им даже не требовалось помощи медицинских автоматов. Многие из них могли вернуться в строй уже завтра. Всего же экипаж «Звездного огня» потерял в этом бою убитыми и ранеными двадцать четыре человека и медведя.