Книга Межпланетная банда - Евгений Гаркушев

– Нет у нас убитых, тачки давай, - крикнул Мокрый, - скорее давай, Пельмень, пока я всех тут не почикал. Где баба моя?!

– Не надо нервничать, - отозвался генерал, отталкивая возмущенного ведущего, - твоя баба уже на подходе. Отдайте нам одного заложника.

– Заметано, - согласился Мокрый, - только мы его немного продырявили.

– Вы за это ответите…

– Так получилось. Бывает. Это жизнь.

– Вы обещали отдать нам носатого, - напомнил Вареник.

– Носатого не получится, - Мокрый многозначительно посмотрел на таргарийца, - вместо него еще один дырявый пойдет. Носатый с профессором поцапались и постреляли друг дружку. Ясно?!

– Что вы себе позволяете?! - послышался крик ведущего, несколько бравых молодцов в камуфляже тащили его прочь.

А навстречу уже вели Татьяну. Женщина шла царственной походкой, поглядывала на солдат спецназа свысока - видали, мол, на что ради меня мужики готовы. Рядом с ней несколько бойцов везли широкие раскладные медицинские койки на колесах.

– Пусть кроватки моя баба подвезет! - громогласно объявил Мокрый. - Солдат нам не надо.

– Это есть разумно! - одобрил Крылатый. - Солдаты, стоять!

По команде с пульта жалюзи медленно поползли вверх. Солдаты отошли на несколько шагов, а Татьяна закатила койки в помещение бутика. Вову и профессора Крамского погрузили на них. Молодой человек активно при этом сопротивлялся, и его пришлось стукнуть рукоятью парализатора по голове, после чего Борзо и лемониец выкатили «кроватки» и с силой толкнули их в сторону бойцов спецназа.

– Все это так неправильно, - проговорила Диана, глядя, как историка обступает бригада медиков, а раненому Вове защелкивают наручники на запястьях.

– Жизнь вообще несправедливая штука, - поделился Мокрый. - Ничего, посидит немного, подумает о ней, а потом ему скостят срок за примерное поведение, или выйдет по амнистии, что тоже иногда случается, если, конечно, фарт счастливый придет. - Он обхватил Татьяну за талию и попытался оторвать от пола. Попытки успехом не увенчались: - Не пойму, детка, то ли ты отожралась, то ли я устал.

– Ты устал, милый, - женщина потрепала бандита по жесткому седому бобрику. - Как же я соскучилась по твоим сильным объятиям!

– Еще бы не устал. Бегаем тут, понимаешь, стреляем ушастых роботов. Хреновины тяжелые таскаем. - Мокрый хотел пнуть один из контейнеров, но лемониец остановил его возмущенным окриком. - Совсем, видишь, Танюха, нервы оставили в канализационных тоннелях. Уже железяку пнуть нельзя. Сразу в крик. А этот… - он кивнул на Носа, - вообще психом оказался. Взял автомат и давай всех шмалять. Вовку моего приложил. Вот Вовку и пришлось списать в запас… Жалко парня. Я же ему как отец. То есть… я хотел сказать, он мне как сын. Ну ты поняла.

Диана тяжело вздохнула.

– Как ты, девочка? - поинтересовалась у нее Татьяна.

– Лучше, чем вы.

– Ничего, мне уже хорошо. Я теперь при таком крутом мужике, что буду в порядке даже на Сицилии. Так, Мокренький?

– Так, так… Только я не Мокренький, а Мокрый. От слова «мокруха», а не оттого, что как-то раз случайно в штаны напрудил. Пусть Сицилия тебя больше не беспокоит, крошка. Ты теперь со мной. Но аппетиты поумерь, поумерь, я сказал, - бандит повысил голос. - Не то выгоню взашей.

– Глупенький мой, ну что ты так раскричался, - Татьяна схватила ладонь Мокрого и припала к ней губами, - конечно, поумерю. Я теперь от тебя ни на шаг.

– То-то же, - откликнулся довольный бандит. - Видал, Крылатый, - обернулся он к лемонийцу, - как меня бабы любят. А тебя ваши самки козлиные так могут приласкать?!

– Наши самка - не твой дело, - бросил тот. - Наши самка - настоящий солдат. Сражаться до последнего и все погибать.

– Все погибли? - поразился Нос.

– Да нет, ты, наверное, что-то не так понял, - успокоил его Мокрый. - Ты что только что сказал, Крылатый?

– Я сказать, что все наши самка погибать в борьба. Большая часть в война. Остальные в подпольный работа. Последний раз я видел лемонийский самка двадцать лет назад. Это был старый, очень плохой калека. Дом для престарелый на Глоце. - Глаза лемонийца затуманились. - Она много говорить со мной. Сказать, что я последний надежда мой народ.

– Началось, - выдавил Мокрый, - слушай, ты, ну к чему опять весь этот дешевый пафос? Я есть последний надежда то, я есть последний надежда се… Хватит уже, может быть. Так бы и сказал. Нашел себе бабу, а она оказалась слишком старой. Вот и вся любовь.

– Глупый уголовник, - лемониец презрительно выплевывал слова, - что ты понимать в настоящий любовь. Любовь к свой народ. Любовь к свой планета, для который готов сделать все, что угодно.

– Хватит, - попросил Мокрый, - тошнит. Лучше узнай, в чем там дело. А то требования свои мы давно выдвинули, а они и не чешутся.

– Борзо, посмотри, что там, - скомандовал лемониец.

Рангун осторожно выглянул из-за угла. За те пятнадцать минут, что прошли после обмена людьми между спецназовцами и грабителями, ситуация не изменилась. Боевая машина десанта по-прежнему перекрывала проход, солдаты не торопились убраться из Манежа.

– Все как было! - сообщил Борзо. - Даже прибавилось солдат, по-моему.

Крылатый возмущенно ткнул Мокрого в неприкрытый взрывчаткой бок и выкрикнул:

– Ты есть плохо вести переговоры! Сейчас мы уже должны лететь в космос!

– Убери лапы от моего мужика! - возмутилась Татьяна. - Он меня выручил, я теперь за ним в огонь и в воду. Он знает, что делает!

– Знаю, - подтвердил Мокрый. - И, что делаю, знаю. И просто так знаю. Знаю, и все тут!

– Ты немедленно высовываться в окно! Требовать освобождать проход! Мы не мочь ждать долго-долго!

– Хорошо, - согласился бандит. - Шугану сейчас легавых…

Он выглянул в коридор и продемонстрировал солдатам топийную гранату:

– Эй, служивые, если через минуту танк с дороги не уберете, я ее в вас кину. Ясно излагаю?

– Понял вас, бандит Мокрый, - отозвался из динамика генерал Вареник. - Не надо волноваться. Мы уже отводим бронетехнику.

Двигатель БМД чихнул и завелся. В воздухе запахло озоном - даже боевые машины, которые использовались для охраны объектов в центре Москвы, работали на экологически чистом водородном топливе.

– Солдат убирать пока не надо, - сказал Мокрый. - Пусть они заложниками послужат. Мне одному взрываться не мазево. Уберете солдат - мы за себя не отвечаем.

Он обернулся к Крылатому:

– А если эти собаки застрелят меня? Я ж тогда и кнопку нажать не успею… Я, правда, и так бы ее нажимать не стал - было бы счастье взрываться, пусть и за компанию с целой толпой легавых…

– О, глупый уголовник! - заверещал лемониец. - Зачем ты говорить вслух такой вещь. Нас слушать на всех канал связи. Я есть думать обо все! Если тебя убивать, сигнал от сердца и от мозга переставать поступать на датчик - и заряд взрываться… Так сконструирован взрывательный пояс. Это знать все спецслужба, каждый грамотный солдат. А ты есть тупой уголовный сволочь!