Книга Космический капкан - Евгений Гаркушев

– Так то в целом, – парировал в свойственной ему манере Жмых, – а по отдельности они – тупье тупьем. Поверь моему опыту, я знаю, что говорю.

За разговорами они и не заметили, как закончилась пустынная набережная. Впереди темнели купы плодовых деревьев – общественные сады. Немного дальше, по расчетам Жмыха, лежала Парниковая роща, а неподалеку от нее – их дома.

– В роще, должно быть, растет много всего вкусного, – заметил лемуриец, кивая на деревья.

– Яблок или апельсинов я бы поел… Это не нектар для бородавочников пить. Но в такой темноте не различишь, спелое яблоко или зеленое, хороший апельсин или гнилой… Даже если найдешь их на ощупь.

В тени деревьев было прохладно. Звонко стрекотали цикады, пахло зеленью, фруктами и мокрой землей. Под ногами что-то шуршало – то ли опавшие листья, то ли сухая трава…

– Надо нам на дно ложиться, – заявил Жмых. – А то бегаем по городу как угорелые, жрем всякую дрянь…

– Но где же то дно? – поинтересовался Лукас.

– Вот я и думаю… И вообще, я намерен взяться за ум…

– За чей же? – заинтересованно спросил лемуриец.

– Что? Как за чей?

– Да и позволит ли тебе хозяин этого ума долго за него держаться – вот в чем вопрос, – продолжал рассуждать Лукас.

– Я имел в виду… Постой, что это там, впереди?

Среди деревьев мелькнули отблески пламени. Еще несколько шагов, и стало ясно: это не иллюзия и не отблески искусственного освещения – метрах в ста в роще что-то горит.

– Лесной пожар? – предположил Лукас.

– Скорее, просто костер… На астероидах мы частенько поджигали жестянки с соляркой, чтобы хоть немного согреться. Вонь, правда, после этого стояла еще та…

– Да, я забыл, мы в интернате тоже часто жгли костры. И пекли в них картошку. До тех пор, пока один паренек не нажрался вместо картошки углей из старого кострища. Он потом неважно себя чувствовал. А приехавшая комиссия решила, что костры плохо влияют на нашу психику. И запретила такое невинное и приятное развлечение.

– Тс… Ты увлекся, мой дефективный друг… Нам надо тихо подкрасться… Оценить силы… И отобрать у тех, кто развел костер, все съестное… Или молча отвалить восвояси – если их силы превосходят наши.

– А если это бородавочники? – встревожился Лукас.

– С чего вдруг?

– Ну, мне как-то подумалось: а там могут быть бородавочники!

– Думай меньше, у тебя уже бред начинается. Слушай меня. И все у тебя будет хорошо. Не может Нам так не везти в одну ночь! Это могут быть древопитеки, рангуны, мамбасуанские хорьки… Но бородавочники – вряд ли.

Жмых тенью заскользил вперед. Когда возникала такая необходимость, он мог двигаться почти бесшумно. Словно кот, гуляющий в ночи. Подобное сравнение частенько приходило Глебу на ум. Лукас поспешил следом – с его лемурийской грацией красться, не издавая лишнего шума, не составляло труда. Костер отбрасывал причудливые блики. Дул порывистый ветер, разгоняя дым. Тени бешено плясали на трепещущих от ветра деревьях.

Возле огня грелись двое. Один из них, определил Жмых, скорее всего, человек. Расовую принадлежность второго любителя сидения под открытым небом у пылающего костра выдавали большие мохнатые уши. Таргариец сидел на бревне и оживленно работал челюстями.

– Анисимов со своим другом Накнаком выбрались на пикник? – Жмых обернулся к Лукасу.

– Содержатель «Левого берега» шире в кости. Да и таргариец у него помельче. А этот – на удивление крупный, – отозвался Лукас. – И толстый.

– Видишь ящик позади них?

– Два ящика…

– В одном из них наверняка тушенка… Узнаю очертания и маркировку… Я жрать хочу – нет сил. Придется грабить.

– У нас нет оружия, кроме одной гранаты. А у них могут быть и пистолеты, и парализаторы.

– Это очень хорошо, – заметил Жмых, – нам пригодятся пистолеты и парализаторы.

– Но как мы их возьмем?!

– Бросать гранату – тушенка может испортиться… – задумался Глеб. – Точнее, испариться. Последнее время жесть на банках делают такой тонкой…

– Может, стоит подойти и просто попросить? – спросил Лукас.

– Попросить? Это как?

– Поздороваться, сказать, что мы заблудились в роще, хотим есть. Что у нас нет денег… И они могут угостить нас, позволить согреться у костра.

– Я. в общем-то, не замерз, – пробурчал Жмых.

– Все равно, полагаю, в тепле они нам не откажут. Возможно, угостят ужином, если у них имеются зачатки гуманизма. Не будут же они питаться у нас на глазах?

– На глазах? Что за дикая мысль! Пускай у себя на глазах питаются, извращенцы проклятые! А у меня есть граната.

– И все же лучше попросить их…

– Где ты только выучился попрошайничать? Словно последний бичара. Нет, нет, не говори – я уже догадываюсь! Все твои истории уходят корнями глубоко в детство. Ладно, пойдем, побазарим с этими туристами-активистами… У них явно тоже что-то неладно – какой дурак будет околачиваться ночью в лесу, когда кругом столько пустых коттеджей?

Жмых повесил ящик с деньгами на сучок яблони, полагая, что его здесь в ближайшее время не найдут, а без денег выходить к костру безопаснее, сжал в кулаке гранату и шагнул в освещенный круг.

– Здорово живете! – рявкнул он.

Человек и таргариец вздрогнули. При свете костра стало ясно видно, что таргариец – темно-рыжего цвета. Ему, наверное, перевалило уже за сотню лет. Да и мужчина оказался в возрасте, о чем явственно говорила седина. Лицо незнакомца было сухим, суровым, с пересекающим щеку шрамом. Несмотря на возраст, выглядел он жилистым, крепким.

В руке человека неведомо откуда появился пистолет, черное дуло которого мрачно уставилось в глаза Глеба.

– Не надо паниковать, дядя. – Глеб скривился. – Мой кореш держит вас на мушке… Так что попрячьте свои пушки. – Он обернулся назад и крикнул: – А, как сказал?! Тебе понравилось?

– Неплохо, – отозвался лемуриец.

– Короче, стволы на землю. Ваша карта бита.

– Не гони, – рявкнул человек. – Давно бы вы нас постреляли, если б могли…

– Хе, – осклабился Жмых. – Ты, я вижу, кореш, тертая булка, как некоторые говорят…

– Мамбасуанский хорек тебе кореш…

– Ныкаешься от кого? Или на терку вышли? – как ни в чем не бывало продолжал разговор Глеб.

– Ныкаюсь… Поэтому проблемы у тебя, парень… Отпускать тебя никак нельзя… Хоть и шустрый ты, и подкованный…

– Подожди, дядя… Договоримся. И шмалять не спеши. Вот, видишь, что в кулачке у меня?

– И что же в твоем кулачке? Граната топийная? Ну, аргумент, ничего не скажешь… Да только и тебе не жить, если очень размахивать ею будешь…