Книга 2012. Хроники смутного времени - Евгений Зубарев

— Не переживайте! Как придут, так и уйдут, — пообещал я, улыбнувшись каждой женщине в отдельности.

Педиатр недоверчиво покачала головой:

— Вас что, двое всего? А по телевизору говорят что «гризли» в стране уже полмиллиона. А еще, вы знаете, что вас в правительстве не любят? Так про вас по телевизору нехорошо рассказывают, как-то сквозь зубы, не радостно. Говорят, что вы экстремисты и популисты. Вам бы, «гризли», мол, только убивать. А надо, значит, еще и толерантность демонстрировать..,

— Я как кого-нибудь грохну, потом обязательно толерантность демонстрирую. Так, чтобы всем было видно, — усмехнулся я, а психиатр кашлянул и как-то нехотя налил себе еще водки.

Обе женщины тут же пододвинули к нему свои стаканы, и он разлил водку на всех.

— Покажите свой дом, — попросил я, и педиатр Юля, тут же отставив свой стакан, бросилась к окну, пальцем указывая мне на стандартную «хрущевку», хорошо видимую отсюда через пустырь.

Я посмотрел на этот дом как мог внимательно, но ничего интересного не увидел.

Потом я вспомнил, что дети во дворе гуляют одни, и сказал об этом вслух.

— Мы сейчас только умоемся и пойдем работать. У нас воды в доме уже неделю нет, — сказали женщины, послушно поднимаясь, но я покачал головой:

— Вы пока здесь обустраивайтесь, помойтесь опять же. А до обеда я сам подежурю. Потом — милости просим. Обед и дневной сон — ваша обязанность. Договорились?

Женщины улыбнулись так радостно, что я потом еще по инерции улыбался им в ответ все время, что шел по коридору наружу, во двор.

Вернувшись в беседку, я достал телефон и взглянул на индикатор сети. Сегодня сеть работала, и я быстро набрал номер Валеры. Лишь через пару минут в трубке раздался сонный голос Васильева:

— Ну, чего тебе, Тошка?

Я рассказал про визит аборигенов и телевизионный пиар, сопровождающий нас.

— Это еще что! — откликнулся Валера. — Я вот прямо сейчас телик твой карманный смотрю, а там в новостях втирают, что ты, Антон Пожарский, теперь называешься лидером общественного движения «Гризли», лозунг которого «Не бойся!». Говорят, ты уже совершил тридцать три подвига. Надеюсь, сексуальных, — хохотнул он, и я оборвал его, почувствовав какую-то неловкость в его словах:

— У вас-то как дела?

— А что с нами может случиться? — удивился он. — Шоссе пустое, идем сто километров в час, а не сто пятьдесят, потому что груженые сильно. А так — всё в норме. Короче, лидер, звони, когда бить начнут. Приедем и спасем, как обычно.

Я пообещал позвонить вечером, если будет сеть, и выключил трубу.

Возможно, мне показалось, но в интонациях Валеры звучало недоумение, густо замешанное на раздражении странным телевизионным пиаром. Он явно не понимал, что происходит. А вот мне представлялось, что я уже все понимаю.

Я вернулся в беседку и сел там не на лавочку, а на пол — мне не нравилось, что с лавки меня видно всему микрорайону, вытаращевшему на наш садик подслеповатые и давно уже немытые окна панельных многоэтажек. Наркоманский дом тоже смотрел на меня с явной и ожидаемой угрозой, и я даже тронул пальцами приклад помпы, чтобы убедиться, что оружие при мне.

Близнецы Саша и Паша, назначенные на сегодня дежурными, подбегали с докладами каждые пять минут, не давая мне окончательно погрузиться в сон, и именно они, а не я первыми заметили забрызганный грязью джип, который появился на пустом проспекте и после пары маневров остановился возле наших ворот.

— Дети, быстро все в дом!! — заорал я, холодея от дурных предчувствий, и дети послушно, но не так быстро, как мне хотелось бы, побежали к дверям.

Пригибаясь, я выскочил из беседки, проклиная себя за самонадеянность, в результате которой оказался без бронежилета и боеприпасов — у меня с собой была лишь помпа с шестью патронами. Это на двадцать секунд несложного боя, а потом можно поднимать лапки кверху…

Я успел выбрать позицию между беседкой и воротами, устроившись за капитальными, из бетона и металлических профилей, каруселями, и уложил свою помпу на удобный железный бортик. Впрочем, заняв позицию, я тут же успокоился — отсюда я сниму всех пассажиров с гарантией и еще успею вдарить последним патроном по бензобаку. Что бы они там ни придумали, легко уродам точно не будет.

В джипе, похоже, заметили мои передвижения, потому что сразу выходить не осмелились. Там медленно опустили правое окно, и напряженный, сдавленный голос спросил:

— Антон? Пожарский? Это Ваня Сыроежкин. Не стреляй в меня, пожалуйста!

Потом дверь машины открылась, и сначала показалась телекамера, а потом и ее хозяин — оператор Ваня.

Тряхнув пыльной косичкой, Иван растопырил ноги, бодро поднял объектив камеры и сделал панораму по садику, а потом уставил камеру прямо на меня, в упор. Наглец какой!

Я немедленно встал, убрал помпу за пазуху и направился к воротам, крикнув по дороге:

— Гражданин Сыроежкин! А разрешение на съемку у вас имеется? Или желаете получить камерой по лбу?

— Уважаемые телезрители! — затараторил Иван во встроенный микрофон камеры. — Вы видите перед собой знаменитого лидера народного движения «Восточные медведи» Антона Пожарского. Живая легенда согласилась ответить на наши вопросы прямо в своей штаб-квартире, ничем не примечательном доме на окраине Каширы,, где также находятся и несколько десятков детей, вырванных активистами движения из лап безжалостной подмосковной банды.

Я подошел к воротам и отворил их, но Иван остался стоять с работающей камерой на плече.

— Ты сейчас хорошо в кадре стоишь, — объяснил он вполголоса. — Давай здесь отработаем!

— Что отработаем ? — Я продолжал недоверчиво разглядывать джип за его спиной.

— Антон, пожалуйста, не ломай мне картинку, не двигайся в кадре, — попросил Иван, встав поудобнее. — Итак, специально для наших телезрителей лидер знаменитых «гризли» Антон Пожарский дает эксклюзивное интервью! — уже совсем другим, каким-то заполошным голосом заорал Иван и подмигнул мне обоими глазами.

— Что вы думаете о положении в стране? — спросил Ваня, ухмыльнувшись во весь рот.

Я помолчал, собираясь с мыслями.

— Насколько мне известно, положение в стране хреновое, — наконец ответил я.

— Ваши оппоненты, члены правительства и даже некоторые популярные политики, считают иначе… — Иван смешно надул щеки, показывая мне этих самых оппонентов. Я понял его и начал закипать.

— Эти люди не покидают Москву. Что они могут знать о ситуации за пределами Кольцевой автодороги? — яростно выкрикнул я, вспоминая последние горячие-» денечки.

— Что вы можете предложить своим последователям? Говорят, их уже больше полумиллиона человек… — тут Иван наморщил лоб и закатил хитрые глазки к самому небу.

Действительно полмиллиона? Иван придумал полмиллиона таких же, как я, как Валера, как Палыч?.. Мне вдруг стало смешно и одновременно интересно. Я с готовностью включился в эту игру — расставил ноги пошире, расправил плечи и начал говорить в камеру так, как и должен был говорить лидер общественного движения «Гризли», представляющий полмиллиона человек: