Книга Небо Атлантиды - Антон Первушин

* * *

– Follow! Follow! Follow! – говорил майор Мартусявичус, уже не надеясь, что его услышат.

Но его услышали. В эфире вдруг появился сильный уверенный в себе голос.

– Приветствую вас, коллега, – сказал невидимый террорист. – Надеюсь, вы говорите по-русски? Я знаю английский, но не уверен, что вы поймёте всё, что мне хочется вам сказать.

– Немедленно измените курс и следуйте за мной! – сказал Мартусявичус по-русски, испытывая лёгкое разочарование от того, что террористы пошли на контакт.

– О’кей, коллега! Теперь мы найдём общий язык. Вы ведь изучали историю воздушных боёв Второй мировой войны? Так вот, наши машины по своим лётным характеристикам вполне соответствуют истребительной авиации того времени. «Альбатрос» соответствует лучшим, передовым образцам – таким, как немецкая «Комета».[59]А скромный «О-2» соответствует серийным самолётам – таким, как советский «Ил-2».[60]Напрашивается вывод: для наших машин вполне применима тактика воздушного боя Второй мировой войны. Проверим на практике?

– Немедленно измените курс и следуйте за мной, – повторил своё требование Мартусявичус, а про себя подумал, что пилот «Цессны» – явный безумец, именно такие, как известно, и становятся террористами.

– Начнём по порядку, – продолжил своё выступление безумный террорист. – По результатам многочисленных воздушных боёв было выработано несколько важных правил, которые позволяли не только уцелеть в бою, но и сбить противника. Правило первое: быть выше противника.

Внезапно для Мартусявичуса «Цессна» задрала нос и стала набирать высоту.

«Окончательно свихнулся, – подумал майор. – У меня же потолок на шесть километров выше… Поиграть хочешь? Что ж, поиграем…»

Он переключился на канал связи с Центром управления полётами и сообщил:

– Цель маневрирует. Пытается оторваться. Прошу инструкций.

– Продолжайте преследование, Первый, – разрешил руководитель полётов.

Мартусявичус вернулся на «аварийную» частоту, чтобы слышать террориста, и сам начал потихоньку увеличивать высоту, соблюдая при этом определённую дистанцию с белым самолётом, который прямо-таки просился в центр прицельной рамки.

– Правило второе, – разглагольствовал тем временем пилот «Цессны». – Становящийся в вираж теряет инициативу в бою, отдавая её тому, кто ведёт бой на вертикальном манёвре. Если по каким-то причинам бой на виражах всё же завязался, то его целесообразно проводить на правых виражах.

«Цессна» пошла вправо. Мартусявичусу становилось всё интереснее и интереснее. Он пока не знал, на что рассчитывает террорист, какой план созрел в больной головушке, но сам перехват становился чем-то большим, нежели выполнение стандартного боевого задания.

«Об этом можно будет рассказывать в Академии», – подумал майор, уже представляя себе восхищённые взгляды курсантов.

«Цессна» быстро сделала вираж и теперь летела навстречу.

– Правило третье, – говорил террорист. – «Учитывая, что на изменение направления в горизонтальной плоскости противнику потребуется больше времени, чем на изменение направления в вертикальной плоскости, гораздо лучше вести переднюю атаку сбоку под ракурсом в одну четверть с некрутого пикирования».

Мартусявичус заслушался, отвлёкся, и то, что случилось потом, стало для него полной неожиданностью. «Цессна» опустила нос и, резко увеличив скорость, спикировала прямо на «L-39». Маленький самолёт так быстро приблизился, что на какую-то секунду майору показалось, что террорист решил идти на таран. Инстинктивно Мартусявичус нажал педаль, и «Альбатрос» лёг на левое крыло, уходя от опасности. «Цессна» проскочила так близко, что майор увидел головы пилотов, сидящих в её кабине. И только когда вышел из глубокого виража, смог перевести дыхание. Сердце майора отчаянно билось, а в душе закипала злость.

– Играть со мной вздумал? – прорычал Мартусявичус. – Смотри, доиграешься.

«Цессна» изменила курс и летела теперь на запад. Майор во второй раз пристроил перехватчик ей в хвост и положил палец на гашетку пушки. Но перед тем связался с Центром:

– Цель активно маневрирует и навязывает воздушный бой. Прошу разрешения открыть предупредительный огонь.

– Воздушный бой? – переспросил руководитель полётов. – Какой воздушный бой?..

* * *

– К сожалению, – сказал Громов Лукашевичу после того, как они вышли из манёвра, – есть ещё одно, и, наверное, самое главное, правило воздушного боя.

– Какое же?

– Истребитель, если он никого не может сбить, – не истребитель, а мишень.

– Так что же? У нас нет шансов?

– С другой стороны, во всяком бою предварительная моральная победа составляет половину успеха. Лётчик, который в момент сближения самолётов самым решительным образом проявляет намерение принять бой, уже находится на пути к победе, хотя при этом ещё не сделал ни одного выстрела… Скажи мне, Алексей, ты когда в сундуке рылся, кроме лекарств, ничего не находил?

– Ну… там… аварийный запас стандартный…

– Ракетница есть?

– Есть.

– Бери ракетницу, заряди, открывай дверь и жди моей команды. Только смотри там, не вывались.

– Понял, командир!

* * *

– Воздушный бой? Вы уверены, Первый?

– Абсолютно уверен. Прошу разрешения открыть предупредительный огонь.

– Э-э-э… Если это необходимо… По вашему усмотрению, Первый.

Руководитель полётов нашёл формулировку, которая позволила ему переложить ответственность на плечи пилота перехватчика. А обозлённому Мартусявичусу этого было вполне достаточно.

– Немедленно измените курс и следуйте за мной, – в третий раз повторил он на «аварийной» частоте, скорее, для очистки совести, чем из желания спасти террористов. – В противном случае я буду стрелять.

Террорист отозвался почти сразу.

– Помимо правил ведения боя, – сказал он, – существуют рекомендации по выбору вида атаки. Лучшим вариантом советские теоретики воздушного боя считали атаку сзади после пикирования, объединявшую в себе достоинства атаки сзади и атаки сверху. Её основной и, пожалуй, единственный минус – трудность техники выполнения. Но разве нас могут остановить какие-то трудности?