Книга Кровавое Крещение "огнем и мечом" - Виктор Поротников

Добрыня пришел на двор посадника без оружия, одетый в льняные порты и льняную белую рубаху с красным оплечьем. На ногах у него были красные сапоги. Перед тем как встать к кресту, Добрыня снял с головы высокую парчовую шапку и скинул с плеч красный плащ-корзно. Сопровождавшие Добрыню киевские дружинники и священники-греки отошли к высокому теремному крыльцу, на котором теснились слуги и домочадцы посадника. Сам посадник сидел на скамье возле бревенчатой стены амбара рядом с имовитыми горожанами и здешними старейшинами.

С рассвета хмурое, затянутое тучами небо грозило разразиться дождем, но едва Добрыня подошел к бронзовому распятию и прижался к нему широкой спиной, как вдруг радостные солнечные лучи прорвались сквозь облачную завесу, озарив горячим сиянием двор и улицу, где собралась несметная толпа.

— Кто желает пустить в меня стрелу иль кинуть копье — выходи! — улыбаясь, воскликнул Добрыня, обращаясь к ладожанам.

В тридцати шагах от Добрыни на утрамбованной площадке двора были разложены дротики, топоры, луки и колчаны со стрелами.

Никто из ладожан не сдвинулся с места, всем хотелось увидеть чудо, но мало кто из собравшихся в это чудо верил. Рисковать своей головой никто не хотел, видя рядом вооруженных киевлян, которые вряд ли пощадят того, кто сразит Добрыню копьем или стрелой.

— Смелее, люди добрые! — еще громче выкрикнул Добрыня. — Наступил момент истины! Надо же узнать, чей бог сильнее. На мне нет ни брони, ни кольчуги. Моя защита токмо этот крест и моя вера в Христа!

Толпа заволновалась, послышались перешептывания, кто-то, смеясь, пытался вытолкнуть вперед полуслепого старца. «Пусти-ка стрелку в добра-молодца, дедуня. Ты свое уже отжил, тебе бояться нечего!»

Добрыня крикнул третий раз, призывая ладожан испытать его на неуязвимость.

И тут из людской толчеи выскочил ведун Стоймир, который проворно зашагал к разложенному посреди двора оружию, опираясь на палку. Стоймир был в безрукавке из собачьих шкур, накинутой поверх длинной белой рубахи, его длинные седые космы были стянуты на лбу узкой повязкой из лыка. Остановившись возле дротиков, луков и топоров, Стоймир посмотрел на Добрыню долгим взглядом.

В этой паузе было что-то зловещее; толпа за спиной у волхва затихла.

— Не страшно ли тебе, воевода? — бросил Добрыне Стоймир. — Не совершаешь ли ты сейчас опрометчивую ошибку?

— А ты возьми копье и запусти в меня, старик, — спокойно произнес Добрыня, расправив плечи и уперев руки в бока. — Тогда все станет ясно.

Стоймир чуть наклонился, разглядывая дротики, луки и колчаны со стрелами у своих ног, словно ища во всем этом какой-то подвох. Поразительное спокойствие Добрыни слегка обескураживало ведуна. Стоймир помедлил, затем перехватил поудобнее свою толстую палку, размахнулся и с силой запустил ею в Добрыню. Описав в воздухе дугу, палка угодила Добрыне прямо в лоб, на котором мигом вспухла кровавая ссадина. Добрыня поморщился от боли, прикоснувшись пальцами к своему рассеченному лбу. По его лицу было видно, что он не ожидал от старца-волхва столь сильного броска.

Среди многочисленных зрителей поднялся шум, в котором явственно слышались реплики разочарования, язвительные замечания и смех.

— О-хо-хо! — затрясся от смеха Стоймир. — Эй, Добрыня, ты поставил на кон свою жизнь, не ведая, что в этом позолоченном кресте нет никакой магической силы! — Стоймир поднял с земли топор. — Уж не обессудь, Добрыня. Уговор есть уговор.

Прицелившись, Стоймир с коротким выдохом швырнул топор прямо в голову Добрыне. Не долетая полсажени до лба Добрыни, топор неожиданно взмыл вверх и прилип к деревянной стене терема под средним из трех небольших окон на уровне второго яруса. Добрыня хоть и заметно побледнел, но продолжал стоять, выпрямившись во весь рост.

Толпа изумленно ахнула. Такого здесь еще не видали!

Стоймир от удивления открыл рот.

— Что ты замер, старик! — крикнул ему Добрыня. — Стреляй же в меня из лука!

Стоймир поднял с земли два дротика. Он старательно примерялся перед каждым броском, но все же оба копья каким-то непостижимым образом изменили траекторию полета, вонзившись в стену терема под тем же окном.

Ругаясь сквозь зубы, Стоймир принялся пускать стрелы в Добрыню, который стоял у креста, не двигаясь и не пытаясь уклониться. Все выпущенные стрелы, взмывая вверх над головой Добрыни, втыкались в то же место на теремной стене, куда ранее прилетели топор и два дротика. Совершенно сбитый с толку Стоймир в сердцах швырнул лук наземь.

Теперь уже и среди ладожан нашлись желающие пострелять в Добрыню, в основном это были юноши и подростки, для которых все непонятное и диковинное было чрезвычайно притягательно. Молодость всегда стремится не просто увидеть чудо, но и дотронуться до него руками. Вскоре все стрелы были выпущены, не осталось ни топоров, ни копий. Стена посадничьего терема оказалась утыкана дротиками и стрелами, облеплена прилипшими к ней топорами. Добрыня отошел от бронзового распятия живой и невредимый.

Священники-греки, также наблюдавшие за всем этим, с благоговением на лицах взяли бронзовый крест и с пением псалмов понесли его на ладью Добрыни.

Теперь настал черед ведуна Стоймира пройти испытание на неуязвимость, уповая на защиту древних языческих идолов. Ладожане валом повалили на капище в центре города, где стояли вкопанные в землю деревянные кумиры богов-покровителей.

Стоймир заметно волновался, встав возле дубовой статуи Перуна с выпученными глазами, с серебряными усами и с каменной палицей в правой руке.

Огромная толпа горожан обступила капище широким полукругом, люди теснились друг к другу, вытягивая шею и заглядывая через плечи впереди стоящих. Шустрые подростки взобрались на столетние дубы, окружавшие это священное место.

Никто из горожан не осмелился первым метнуть копье или топор в человека, который отдал себя под защиту древних славянских богов. Ведуна Стоймира здесь никто не знал, но все относились к нему с почтением, видя его возраст и навыки во врачевании и волховании.

Увидев, что к воткнутым в землю копьям приблизился Добрыня, Стоймир зашевелил губами, беззвучно шепча молитвы-обереги. Его отведенные назад руки судорожно вцепились в деревянную потемневшую от времени и дождей статую Перуна.

Добрыня уверенным движением подхватил один из дротиков, подняв его над своим правым плечом. Пущенное с огромной силой короткое копье угодило Стоймиру прямо в сердце, пригвоздив его к дубовому идолу. Ведун умер мгновенно, так и не произнеся до конца последнюю в своей долгой жизни молитву.

— Теперь-то вам ясно, что по-настоящему всемогущ Христос, а не эти деревянные истуканы! — обратился к погруженным в тягостное молчание ладожанам Добрыня, указав небрежным жестом в сторону идолов, укрытых густой тенью дубравы.

В этот же день, несмотря на моросящий мелкий дождь, все жители Ладоги вышли на берег Волхова, чтобы принять крещение в его темно-бирюзовых водах. По приказу Добрыни идолы языческих богов были сожжены прямо на капище. На этом пепелище был заложен христианский храм во славу Богородицы и чуда, явленного здесь животворящим крестом Господним.