Книга Пятиозерье - Виктор Точинов

Попробуйте-ка справить большую нужду в болотистом лесу, когда пистолет болтается в поясной кобуре или подсунут под ремень. В первом случае перегруженные железом штаны чересчур свисают, причем вовсе не туда, куда надо, рискуя попасть в зону обстрела другого оружия. Во втором приходится сидеть, как сейчас присел Миха, с пистолетом в вытянутой руке, рискуя при этом сделать от натуги выстрел в неизвестном направлении и быть опрокинутым отдачей в кучу собственного дерьма.

(Впрочем, есть подозрение, что киноагенты спецслужб — существа высшего порядка и всю потребляемую провизию суперменский организм без малейшего остатка преобразует в классовую ненависть к врагам прогресса, демократии и общечеловеческих ценностей.)

Процесс у Михи оказался затяжным, хотя и бурным. Слон, брезгливо сморщив нос, медленно пошел к видневшейся в двух десятках метров впереди лесной дороге. Укроп тащился за ним и что-то привычно ныл — Слон его столь же привычно не слушал.

На дороге, где они стояли, поджидая Миху, нытье Укропа перешло в новую фазу. Он истерично доказывал необходимость немедленно отправиться обратно в лагерь, утопив оружие в первом попавшемся на пути болотце и открещиваться от всего, что произошло с ними после похода за знаменем.

— Заткнись! — коротко прервал его Слон и сдернул с плеча автомат. В кустах слева ему послышались подозрительные звуки.

Милицейский «уазик», как выяснилось, стоял рядом, скрытый поворотом. И выскочил из-за него неожиданно — услышав звук двигателя, приятели не успели среагировать и спрятаться в лесу. Слон только-только собрался швырнуть автомат в кусты, а из машины уже ловко выскочил тот самый толстый мент, который позорно завершил два дня назад их поход в «Бригантину».

— Быстро в лагерь! Немедленно! — выпалил мент без предисловий. — И всех, кого из ваших встретите — тоже в лагерь! Там, дальше, — операция, ловят...

Вершинин неожиданно осекся.

Инерция человеческой психики сыграла с ним дурную шутку. Старшина, разглядев из кустов пластмассовый муляж автомата Укропа, опознал игроков в «Зарницу». И успокоился. Чуть позже, оказавшись перед ними, участковый прекрасно видел боевой автомат Слона — но все равно воспринимал его как сделанный из черной и светло-коричневой пластмассы макет...

Лишь спустя какое-то время он наконец осознал, что он видит: направленный прямо в живот Вершинина боевой ствол и палец, лежащий на спусковом крючке.

Автомат выглядел почти музейным раритетом — заслуженный ветеран АК-47, прадедушка славного калашниковского семейства; таких теперь не найдешь днем с огнем ни в войсках, ни в органах, разве что в военизированной охране каких-то дальних объектов...

Проще всего было посчитать, что это учебное пособие, с просверленным стволом и спиленным бойком, каким-то образом попавшее на «Зарницу»...

Но Вершинин прекрасно знал, что подобные игрушки изъяли из школ и ПТУ давно, больше десяти лет назад, когда начинались заварушки в южных республиках. Стволов боевикам в те времена не хватало, до складов уходящей армии они еще не добрались и учебное оружие стали в массовом порядке воровать и восстанавливать в боевое. Вершинин сам в то время ездил по сельским школам и свозил в военкомат изъятые наглядные пособия...

«Может, из какого военного училища? — подумал старшина, — не так далеко база нахимовцев...» Мысль спокойствия не принесла. Вершинин привык следовать в жизни простому правилу, сохранившему немало человеческих жизней: считать любое направленное на тебя оружие боевым и заряженным.

— Ты знаешь, сынок, что у тебя в руках? — заговорил Вершинин медленно и проникновенно, пытаясь разглядеть положение предохранителя. — У тебя в руках очень тяжелая вещь — пять лет на зоне для малолеток, а это гнусное место, гораздо хуже взрослой колонии, можешь поверить... Ты отдай его мне, пожалуй...

И старшина (пот катился с него ручьями) протянул руку — медленно, чтобы не спровоцировать струю свинца резким движением.

Слон стоял неподвижно и молча, расставив ноги и не нарушая прямую линию между стволом и животом участкового. Застывшее лицо ничего не выражало, но скрывало быструю работу мысли.

Слон любил оружие, разбирался в оружии и много знал о нем; среди прочих приобретенных им книг на эту тему оказалась и красная брошюрка «Закона об оружии», внимательно проштудированная. Слон считал, что мент элементарно блефует со своими сроками и зонами — несовершеннолетнему и не привлекавшемуся никак не светит больше двух лет условно за прогулки с «Калашниковым»; а учитывая обстоятельства его сегодняшнего приобретения — не грозит вообще ничего.

Другое дело, что напрочь срывалась возможность продолжить разговор с «бриганами» в самых благоприятных для себя условиях... А мента в этой непонятной катавасии спишут на кого угодно...

Вершинин подумал, что парень совсем оцепенел от страха, а Слон стоял с автоматом в руках и спокойно решал: жить или нет Вершинину; но у него крепла мысль, что сегодняшний визит в «Бригантину» стоит отложить...

Про четвертого актера этой пьесы, скрывавшегося за кулисами, участковый не знал, а Слон забыл.

Миха, придерживая одной рукой спадающие штаны, наводил пистолет на Вершинина. Он мгновенно узнал жирного мента, так унизившего их с Дронтом, — и вот проклятый гад опять вылез на его пути, и Укроп со Слоном стоят перед ним навытяжку, как нашкодившие щенки, сейчас они укажут на скрывающие Миху кусты — и все кончится, и гаденыш-Налим будет снова и снова с радостным гоготом рассказывать в «Бригантине», как он лихо поссал в лицо бздиловатым «варягам»...

Ненависть застилала глаза, а нервные спазмы, похоже, переместились из кишечника в сжимающие оружие пальцы — пистолет прыгал в руке, прицельная линия скакала, зацепляя каждого из стоявших плотной группой на дороге. Миха уже ни о чем не думал. У него осталась одна мысль, даже не мысль, а образ: толстая струя мочи, бьющая в лицо... Миха нажал на спуск.

В отличие от Слона, в оружии он не разбирался абсолютно — смутно слышал краем уха, что перед выстрелом надо снимать с предохранителя, досылать патрон, взводить курок — но все эти премудрости вылетели из головы, и, как следствие, весь ход дальнейших событий мог бы стать иным...

Но пистолет попал в руки Михи полностью готовым к стрельбе (половину утра, не зная того, он таскал оружие за поясом, рискуя отстрелить себе мужские причиндалы случайным выстрелом).

«Макаров» рявкнул, рванувшись из пальцев и оглушив Миху — кольты киношных героев стреляли как-то благозвучнее. Он с сомнением глянул на пистолет, почти уверенный, что тот взорвался в руке, и лишь потом перевел взгляд на дорогу. На дороге остались стоять только двое.

Миха имел равную вероятность подстрелить как участкового, так и своих компаньонов. Впрочем, гораздо больше были шансы послать пулю за молоком.

Но случаются у «чайников» баснословно удачные выстрелы. Например, когда впервые охотящийся новичок, к изумлению товарищей, валит первой же пулей кабана на запредельном расстоянии — а потом долго не может и вблизи попасть ни во что движущееся...