Книга Медный всадник - Дмитрий Вересов

Губкин иногда вспоминал тот злополучный вечер, когда пропала Сима Иванцова. Если что и омрачало временами ему жизнь, то только воспоминания о том самом вечере. И винить себя ему было, в общем-то, не в чем! Что такого он сделал?! Предложил поцеловаться! Только предложил, помириться хотел! Если бы он ее изнасиловать пытался, тогда понятно… Просто она была со странностями. С задвигонами была Серафима, и задвигонами нехилыми! А вышло так, будто он виноват. Из-за него убежала. И пропала без вести.

Что с ней могло случиться? Губкин был уверен, что Симу умыкнули какие-нибудь бандиты. И убили, конечно. Но он-то ни в чем не виноват. К чему она вдруг пришла ему в голову?! Он постарался выбросить эти мысли из головы. Хотелось сохранить боевое настроение после концерта. После таких тусовок он еще целую неделю ощущал себя Че Геварой, Львом Троцким и товарищем Дзержин-ским в одном лице.

«Что-то стало холодать», – подумал он. «Не пора ли нам поддать», – услужливо подсказала память. Но он уже принял на грудь достаточно. И не джин-тоника девчоночьего, и не пива этого разрекламированного, а коктейля «народная воля», который наверняка бы оценил Веничка Ерофеев, известный ценитель подобного пойла. Точного рецепта не знал – водка, лимонад, еще какая-то бурда.

Остановился, чувствуя тошноту.

Вероятно, проклятый коктейль был тому виной, но ему показалось, что все вокруг как-то изменилось. Небо стало такого черного цвета, какое он никогда, пожалуй, и не видел, словно его залили чернилами. Что-то пробежало мимо – перебежало через дорогу и скрылось в переулке.

Валентин почувствовал себя неуютно. Сразу полезли в голову рассказы о маленьких серых человечках, которые живут в городских подвалах и подземельях. Кто-то ему недавно эту тему впаривал на полном серьезе. Чушь собачья… Валентин Губкин привык судить обо всем с точки зрения исторического материализма. Однако через минуту из раскрытого канализационного люка выскочило еще одно странное существо, похожее на плохо одетого и сильно заросшего карлика, и Валентин понял, что заблуждался – исторический материализм штука исключительно ненадежная.

В сумраке замка, где основными источниками света были факелы и свечи, скрадывалось убожество обстановки. В этом неверном, изменчивом освещении все казалось таинственным. В темноте были незаметны ни шрамы на лицах воинов, ни грязные волосы женщин. В определенном смысле не так уж неправы те, кто искал в этом дремучем средневековье романтику – она была, ее рождала темнота.

Марков вспоминал историю о том, как в России впервые включили электрический свет на одном из балов в Зимнем дворце. Многие дамы были тогда разочарованы – макияж, рассчитанный на свет свечей, выглядел теперь грубо и вульгарно. Так же грубо и вульгарно, должно быть, выглядело бы обиталище сэра Лайона. Но сейчас здесь все дышало тайной. Молчаливый слуга, высокий – на голову выше Кирилла – помог ему снять тяжелые доспехи. Подобно всем странникам той поры, Марков предпочитал возить их с собой, а не на себе, но после освобождения из-под стражи экипировался по полной программе – боялся, что друзья убитого им бродяги устроят засаду на дороге. Погибать сейчас нельзя, он должен найти Невского, рассказать ему обо всем, что творится в Петербурге. Может быть, тот подскажет решение, да и просто хочется снова увидеть Женьку. А он не знает даже – жив ли он. Может быть, Франциск знает что-нибудь?

Никто не напал на них по пути, посланный сэром Лайоном слуга готов был отдать жизнь за гостя своего хозяина. К счастью, этого не потребовалось. Зато он оказался крайне полезен, когда под нагрудник забралась какая-то кусачая мошка. Вытащить ее было сложно, Марков чувствовал себя Голиафом, побежденным Давидом.

Слуга оставался невозмутим – он был человек опытный и не раз сталкивался с подобными ситуациями. Вытащил из седельной сумы бурдюк с вином и вылил немного за шиворот Маркову. Воды поблизости не было.

Теперь, когда он снял доспехи, темные пятна на рубахе сразу бросились в глаза.

– Вы ранены?! – Маргарет была высокой и статной, в ее темных глазах плясали огоньки.

Была еще одна девушка в этом замке. Элли, сестра Маргарет и Фрэнсиса – тихая и задумчивая. Ее волшебные песни так нравились Невскому. Где она, интересно?

– Это вино, – сказал он. – В моих жилах, оказывается, течет чистое вино! Твой брат дома? – спросил он.

– Да, но сейчас он спит! Все спят. Вчера был большой праздник по случаю исцеления нашего добрейшего короля от лихорадки. Жаль, что вас не было! – Она подошла ближе, чем позволяли приличия. – Мне было жаль!

– Мне тоже, – сказал Марков, не обращая внимания на ее уловки.

– Франциск! – позвал он, входя в спальню сэра Лайона минуту спустя.

– Что за скотство?! – пробурчал тот. – Кто это?! Я просил не будить меня до рассвета!

– Уже вечер, – сказал Кирилл. – Ты проспал всю ночь и весь день!

Сэр Лайон узнал его, кивнул и, привстав на ложе, пригладил свою шевелюру.

– У меня давно нет вестей от него, – сказал он, когда Марков спросил о Евгении. – Я полагал, что вы знаете больше. Впрочем, есть одно средство…

Он замешкался. Марков хорошо знакомый со здешними условностями, пообещал, что сохранит любую тайну, кроме той, что грозит погибелью его душе.

Франциск вздохнул.

– Здесь есть один искусник по части гадания. Сегодня ночью он обещал кое-что разузнать. Звезды, видите ли, сегодня благоприятны. Можете спросить его сами, это шут Маргарет – Леонард. Иногда я прибегаю к его услугам, монахи потом отмолят наши грехи. Это их дело, верно?!

Кирилл понял, что Франциск еще не скоро придет в себя, и сам отправился поговорить с карликом. Он знал, что иногда гадание дает результаты, но к здешнему шуту обращаться не случалось, он даже не знал, какой вид гадания тот практикует, а их в это время существовало великое множество. Будущее предсказывали по брошенным костям, по расплавленному воску, гадали на картах, на пепле…

Путь не занял много времени – замок Франциска был невелик, и число его постоянных обитателей не превышало нескольких десятков человек. Марков и слуга, взявшийся проводить его к Леонарду, спустились по лестнице в подземелье, разделенное на отдельные клети. Некоторые из них были огорожены решетками. Воображение мгновенно рисовало образы несчастных пленников, томящихся в оковах. На самом деле, здесь хранились запасы, которые ключник считал нужным держать взаперти. Навстречу важно вышагивал неизвестно как забредший сюда гусь. Слуга отпихнул его с дороги и показал Кириллу в дальний конец подземелья, где горел свет. Было заметно, что сам он не стремится встречаться с шутом.

Уже подойдя ближе, Кирилл почувствовал запах крови. Маленький человечек, встав на цыпочки, колдовал над столом. Марков не видел из-за его спины, чем он занят, но ему вдруг стало страшно.

На темных дубовых досках грубо сколоченного стола был распят козленок, живот его был вспорот, кровь еще капала на камни.