Книга Испытай себя - Дик Фрэнсис

Дабы как-то предварить это грандиозное мероприятие, в устраивался этот банкет с раздачей премий, причем приглашений было выписано так много, что практически каждый желающий мог попасть на него. Обед должен был проходить на трибунах ипподрома с его практически неограниченной вместимостью. Как заметила Мэкки, все это не более чем показуха и реклама, однако почему бы не воспользоваться случаем и не повеселиться.

Перед тем как тронуться в путь, все мы собрались в гостиной. Тремьен, хоть и претендовал на некое безразличие к одежде, выглядел, однако, к моему удивлению, очень солидно в своем смокинге: седые вьющиеся волосы, сосредоточенные сильные черты лица, излишняя грузность фигуры исчезла в результате мастерской работы портного.

Смокинг Перкина, наоборот, показался мне узковатым для его фигуры, и то, что он сидел на нем в обтяжку, скрадывало различие в габаритах отца и сына.

Появление Гарета удивило всех, и в особенности Тремьена: скрывая за маской самоуверенности свою юношескую застенчивость, он продефилировал к нам в смокинге, о существовании которого никто не ведал; выглядел он весьма изящно и представительно, значительно старше своих пятнадцати лет.

— Где ты это взял? — с недоумением спросил отец.

— Нашел в малиннике, — широко улыбнулся Гарет. — Дело вот в чем: Сэм сказал, что сейчас мы уже одного роста, а смокингов у него два. Вот он и одолжил мне один на время. Здорово?

— Просто великолепно, — с теплотой в голосе согласилась Мэкки. Сама она была одета в блестящее черное платье, отделанное бархатом. — Я смотрю, смокинг Джона выжил после падения в канаву.

Казалось, после того случая прошло много лет, а ведь на самом деле еще две недели и три дня тому назад мы боролись со стихией и выстояли, вернулись к жизни. Шеллертон стал моим обиталищем, моей реальностью. В моем сознании Шеллертон ассоциировался с залитой светом сценой, а Чизвик — с полутемной галеркой.

— Не наклюкайтесь сегодня вечером, Джон, — обратился ко мне Тремьен. — Утром у меня есть для вас работа.

— А вы знаете, как навечно избавиться от похмелья? — в свою очередь, спросил меня Гарет.

— Как?

— Быть постоянно пьяным.

— Благодарю за совет, — рассмеялся я.

— Сейчас вы уже чувствуете себя достаточно уверенно для проездки Дрифтера, не так ли? — жизнерадостно спросил Тремьен.

— Более или менее.

— Завтра скачите на Бахромчатом. Я его совладелец, имею половинную долю. Пятилетка, в угловом деннике. Потренируйте его брать препятствия.

Должно быть, изумление очень хорошо отразилось на моем лице; я взглянул на Мэкки, увидел, что она улыбается, и все понял: они уже обсуждали этот вопрос с Тремьеном.

— Во вторую смену. А на Дрифтере, как обычно, в первую.

— Если вы во мне уверены, то я не возражаю, — слабым голосом согласился я.

— Если вы пробудете здесь подольше, — заключил Тремьен, — и удовлетворительно выступите в скачках учеников, то я не вижу препятствий к тому, чтобы вы пересели в любительское седло. Подумайте над этим.

— Стремно, — возбужденно сказал Гарет.

— Мне кажется, ему это не нужно, — вклинился со своим замечанием Перкин, поскольку я медлил с ответом. — Ты не сможешь его заманить.

Вот оно, это предложение, от которого, по словам Ди-Ди, я не смогу отказаться. Я же предполагал, что речь будет идти о деньгах. А он тащил меня, как морковку, в захватывающий дух мир с совершенно иными измерениями.

— Скажите, что вы согласны, — начал умолять меня Гарет.

Опять начинают проявляться признаки импульсивного поведения, подумал я. К черту этот воздушный шар с гелием, обождет немного.

— Я согласен. Благодарю вас.

— На следующей неделе начну ходатайствовать о вашем допуске, — кивнул удовлетворенный и сияющий Тремьен.

Наконец мы все погрузились в «вольво» и отправились в Мэнорхаус навестить Гарри. Гарри приветствовал нас гостеприимной улыбкой на измученном лице и отнесся к искреннему поцелую Мэкки с добродушным юмором.

— Я так рада, что ты остался жив, — срывающимся от подступающих слез голосом сказала Мэкки.

Гладя ее руку, Гарри заметил, что в целом и он рад этому обстоятельству.

— Что ты чувствовал? — с любопытством спросил Перкин, разглядывая перевязанную ногу.

— Все произошло слишком быстро, чтобы я что-либо мог почувствовать, — сказал Гарри, улыбаясь уголком рта. — Хочу заметить, если бы со мной рядом не оказалось Джона, то я отошел бы в мир иной, даже не ведая об этом.

— Не говори так, — воскликнула Фиона. — Мне даже страшно думать об этом. Тремьен, вам пора ехать, иначе вы опоздаете. Мы с Джоном дождемся Эрику и отправимся вслед за вами.

Она поторопилась выпроводить их, проводила до дверей, явно опасаясь, что этот визит может утомить Гарри. В неожиданно опустевшей комнате мы остались с Гарри вдвоем, наши взгляды встретились, в глазах обоих читалась какая-то общая осведомленность.

— Вы знаете, кто это сделал? — В слабом голосе вновь зазвучали нотки отчаяния. Его напряжение бросалось в глаза.

Я покачал головой.

— Не может быть, что это подстроил кто-то из моих знакомых.

Я подумал, что в душе Гарри подразумевал несколько иную мысль: «Я не хочу, чтобы покушавшийся оказался моим знакомым».

— Меня хотели убить, черт возьми.

— Печальное заключение.

— Я не хочу гадать и подозревать. Гоню от себя эти мысли; ужасно сознавать, что кто-то ненавидит меня до такой степени. — Он сглотнул. — Раненая нога доставляет меньше страданий, чем эти мысли.

— Да, — согласился я, а затем с некоторым сомнением добавил: — Может быть, здесь дело не в ненависти. Просто ход в чьей-то игре. Как в шахматах. И этот ход оказался неудачным, не забывайте об этом. Весьма серьезные подозрения относительно вашей вины сменились уверенным предположением о вашей невиновности. Тот, кто подстроил ловушку, добился диаметрально противоположного результата. И это неплохо.

— Попытаюсь утешиться этим.

— Радуйтесь также, что вы остались живы, — кивнул я.

— Попробую, — вымученно улыбнулся Гарри. — Я попросил соседа посидеть со мной, пока вы будете на этом банкете. Что-то я стал трусоват немного.

— Вздор. Впрочем, телохранители никогда не помешают.

— Вам нужна постоянная работа?

В этот момент вернулась Фиона в белой меховой пелерине поверх красного шелкового платья. Она сказала, что ехать на этот обед совершенно не хочет, но вынуждена поддаться на уговоры мужа. Гарри уверил ее, что с ним все будет в порядке, — с минуты на минуту должен прийти его приятель, на прощание пожелал хорошо провести время и сделать приятное Тремьену в столь торжественный для него день Фиона села за руль автомобиля, близнеца машины Гарри, все еще находящейся в розыске. Рядом с ней села Эрика Антон, которая ожидала нас у западного подъезда. Когда я закрывал за ней дверцу, маститая писательница одарила меня неподражаемой улыбкой, мерцающей в ее бездонных глазах, и сообщила нам, что днем долго беседовала по телефону с Гарри.