Книга Долг центуриона - Леонид Кудрявцев

— Ну, мне пора, — сказал я. — Думаю, здесь обойдутся и без меня.

Гиперинспектор пожал мне руку, назарунец высказался в том смысле, что с меня причитается, но мы еще встретимся, а сейчас ему необходимо кое-чем заняться. До большого аукциона осталось всего полчаса.

Мне кажется, он тоже прикидывал, как бы ему половчее сделать ноги.

Уже уходя, я еще раз оглянулся и посмотрел на гиперинспектора. А тот как раз в этот момент посмотрел на Счастливчика, и на секунду у него на лице, пробившись через привычную маску крутого парня, проявилось такое выражение, словно бы он смотрит на нечто, чего в природе существовать не может.

Я понял, что он до сих пор так и не верит в поимку Роудса. Не верит, и все, поскольку слишком много затратил на это сил в прошлом и слишком часто оказывался у разбитого корыта. И тогда я простил ему многое, очень многое, но все равно разговаривать мне с ним не хотелось. И все еще оставалось небольшое, совсем крошечное желание подкрасться к нему сзади и ударить по голове чем-нибудь тяжелым. Не очень сильно, но чтобы он запомнил, чем заканчиваются фокусы со мной.

Фокусы!

Направляясь к своей хибаре, я никак не мог отделаться от ощущения, что все происшедшее было не более, чем хитрым фокусом, устроенным... Кем он мог быть устроен, кроме гиперинспектора? И вообще-то, понять его было можно, учитывая, как долго он гонялся за Счастливчиком. В некотором смысле операция на Бриллиантовой была его последним шансом, последней надеждой... Но зачем он в эту кашу потащил Айбигель? Какое он имел право рисковать ее жизнью? Ах да, без нее я мог заартачиться и попытаться смыться, вместо того чтобы бросаться на врага, подобно льву.

Вот за это самое его и надо...

Какой-то абориген-отщепенец привязался ко мне, выпрашивая монетку, и, конечно, ее почти сразу же получил.

Аборигены... А может, я зря грешу на гиперинспектора? Сообщение о том, что я ее срочно ищу, Айбигель передал абориген. И он был не отщепенец. И вообще, они, похоже, имеют к этой истории некоторое отношение. А учитывая, что всю мощь Счастливчика обеспечивала царица личинок...

Ладно, вот залам я своему помощничку пару вопросов. Тем более что до хибары осталась буквально пара шагов...

Ни от какого любопытства Мараск не изнывал. Он смотрел головизор и изнывал от желания каким-нибудь чудесным образом попасть внутрь его куба. Вот там бы он с наслаждением объяснил всем и каждому, какие они дураки и как неверно все делают.

Все-таки минут через пять, к тому моменту, когда я снова стал всерьез подумывать, а не сломать ли мне напрочь пульт управления головизором, он выключил этот чертов куб и поинтересовался, чем все закончилось.

Я ему рассказал.

— Значит, все-таки успели? — слегка удивился Мараск.

— Ну да, — подтвердил я. — Этот абориген-шаман зашел в банк в ту самую минуту, как возникла в нем нужда. Благодаря этому мы успели вычислить, в какой гостинице остановился Счастливчик, и провести какую-то причудливую церемонию отторжения покровительства над царицей личинок. Короче, к тому моменту, когда Роудс пришел в себя, он уже был не Счастливчиком, а просто обычным кандидатом на вечное поселение на одной из планет-тюрем.

— А вычислили вы, где он живет...

— Ну, это уже совсем просто. Поскольку теперь мы знали, как он выглядит, а гостиниц на Бриллиантовой не такое большое количество... Короче, достаточно было взять бормоталку...

— Ну, это понятно, — промолвил Мараск. — Спорим, я угадаю, в какой гостинице он жил?

— Не надо. Конечно, в «Космической сломанной повозке».

— Что ж, — немного подумав, сказал Мараск. — Все закончилось более-менее благополучно. И значит, надо продолжать жить. Со временем все эти события, конечно, обрастут слухами и легендами, но какое это имеет значение? Счастливчик Роудс ушел в прошлое и более не возникнет. Царицу личинок отдали аборигену?

— Да, — сказал я. — Он пообещал, что более никто и никогда из жителей инопланетного района ее не увидит. Думаю, это правильно.

— Очень мудро, — согласился Мараск.

Его краб-кусака направился к пульту управления головизором. А я придерживался мнения, что нужно ковать железо, пока оно горячо, и поэтому спросил:

— Кстати, не можешь ты мне объяснить одну вещь?

— Почему бы и нет? — ответил Мараск. — Особенно учитывая, что все так хорошо закончилось.

— Хорошо? Возможно. Хотя... Гиперинспектор считает, будто мне удалось оглушить Счастливчика лишь потому, что тот отвлекся, на мгновение забыл об осторожности. А мне кажется, дело в другом.

— Конечно, в другом, — ответил Мараск. — Понимаешь, у тебя есть подопечный — царица личинок, у тебя есть я. У меня нет никаких чудесных свойств, за исключением телепатии. Однако уже само то, что ты имеешь в подопечных царицу личинок, тебя защищает от воздействия любых других цариц личинок.

— Проще говоря, Счастливчик не мог использовать против меня свои чудесные свойства? — разочарованно спросил я.

— А ты рассчитывал, что я сейчас сообщу тебе о том, что это случилось благодаря каким-то там моим собственным свойствам, о которых ты не имел понятия? — ядовито спросил Мараск.

Я хмыкнул.

Вообще-то, он попал в точку. Но признаваться в этом...

— Если подумать, — промолвил Мараск, — то так оно и есть. Ты не знал о том, что, имея в подопечных меня, ты заодно получаешь и защиту от воздействия других цариц личинок. И наверное, мне надо было тебе об этом сказать. Но я просто не мог представить, что эти сведения тебе понадобятся.

— А они понадобились.

И все же было у меня ощущение, что Мараск хитрит, что-то недоговаривает. Может, все-таки какие-то чудесные свойства у него есть? Может быть, он просто «забыл» о них мне сообщить?

— Судя по твоему испытующему взгляду, — сказал мой помощник, — ты все-таки пытаешься прикинуть, о каких своих свойствах я тебе не сказал? Так вот, еще раз повторяю, что можешь на них не надеяться. Будь доволен тем, что у тебя есть, и не проси большего.

Я почесал кончик носа и искоса взглянул на своего помощника.

Да, сейчас вывеет и его на чистую воду не удастся. Но когда-нибудь... Хотя, а почему бы не попробовать еще раз?

— Прекрасно, — сказал я. — И еще один вопрос.

— Я весь внимание.

— Тебе не кажется, что мне, на всем протяжении этого дела, слишком уж везло? Нельзя ли это объяснить...

— Нет, нельзя, — резко сказал Мараск.

— А все-таки...

— Хорошо, я тебе объясню.

— Давай.

— Понимаешь, Счастливчик Роудс слишком часто пользовался своими чудесными свойствами. А удача, она... ну, мне она представляется чем-то вроде большого упругого полотна. Его можно потянуть в свою сторону, и оно растянется, словно резиновое. Но как только ты перестанешь его тянуть, полотно снова сожмется. Доходит?