Книга Пленительная невинность - Ферн Майклз

Неприкрытый ужас исказил лицо Карла. Это не может быть правдой! И все же его отец говорил так… Он лгал! О, Алиссия бы никогда… только не с его отцом…

— Я не поверил бы тебе, даже если бы сам Господь Бог стоял за твоей спиной, — выдавил Карл сквозь стиснутые зубы, — и я не стану унижать себя или Алиссию, расспрашивая кого бы то ни было. С этого момента ты для меня умер. У меня больше нет отца.

Дрожа от гнева, Карл вышел из комнаты. Когда он оказался на улице, жара едва не лишила его чувств. Ему нужно было выпить, требовалось время, чтобы привести в порядок свои мысли. Он должен взять себя в руки, прежде чем увидит Алиссию.

В маленьком кафе-забегаловке Карл заказал двойное бренди и чашку крепкого черного кофе. Там он просидел почти целый час. Мысли бурлили в его голове. Даже если барон сказал правду, он уже ничего не сможет исправить. Нет смысла обвинять кого-либо, кроме самого себя. Себастьян бы предупредил его, помог бы ему, если бы считал, что было что-то, с чем он не мог справиться. Алиссия пришла к Себастьяну, он выручил ее — и это все, что ему следовало знать. Его чувства к ней не изменились. Она осталась такой же сильной, такой же чистой, как и в тот день, когда он совершил ошибку, отправившись по приказу отца в Белен.

В конце концов опустошив стакан с бренди и выпив почти весь кофе, Карл принял решение. Он любит Алиссию, всегда любил и будет любить до самой смерти. Несмотря ни на что, их любовь была чиста. То, что произошло или не произошло, не важно. Приняв решение, он почувствовал едва ли не головокружение, так ему стало легко. Все чего он хотел — это быть с Алиссией. Она была человеком, ради которого стоило жить. И если когда-нибудь ему припомнятся слова барона, он проигнорирует их и будет думать только об их любви.

* * *

Алиссия сама открыла дверь, подумав, что это Себастьян с новостями о Карле. Она обомлела при виде любимого.

— Карл! Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Входи, входи же.

«Пожалуйста, Господи, помоги мне найти для него верные слова», — безмолвно молила Алиссия.

— Извини, что я так долго отсутствовал, Алиссия, но я вернулся с прекрасными новостями. Дай мне взглянуть на тебя.

Его голос был хриплым, сдавленным от переполнявших его чувств. Карл заглянул в ее глаза. Прочитав в них любовь, сострадание и жадное томление, он нежно обнял ее.

— Карл, я так скучала по тебе. Я думала, ты никогда не вернешься. Я не знала, что делать; я решила, что ты перестал интересоваться мною и собираешься жениться на Ройалл Бэннер.

— Никогда! — воскликнул он. — Я ведь люблю тебя, Алиссия. Сыновний долг и отец на время затмили мой разум, но теперь я свободен от этого. Я же сказал тебе, что принес замечательные новости и хочу поделиться ими с тобой. Слушай меня внимательно: Себастьян Ривера предложил мне работу по управлению его делами в Рио. Я согласился. Только что я видел отца и все сказал ему. Барону это не понравилось, но он уже ничего не сможет сделать. Я знаю, что ты — единственное, что для меня важно в этой жизни. Ты — единственное, что имеет значение. Скажи, что выйдешь за меня и поедешь со мной в Рио. Мы начнем новую жизнь, мы вместе, ты и я.

Алиссия испугалась. «Карл только что видел барона! Определенно, он не… он не… он не мог… Не своему родному сыну! Карл бы не стоял здесь, прося выйти за него, если бы барон рассказал ему». Она была спасена: ей не нужно во всем признаваться. Ройалл Бэннер права: нельзя посвящать Карла в эту мерзкую тайну. Ни за что на свете она не скажет и не сделает ничего, что может омрачить счастье Карла. Любовь Карла сотрет в ее памяти отвратительные воспоминания.

Нужно непременно отблагодарить Себастьяна и Ройалл, за то что вернули ей любимого, саму жизнь!

* * *

Для Ройалл дни тянулись слишком медленно. Она признавалась себе, что скучала и немного страшилась того, что могли принести предстоящие дни. Джейми, казалось, избегал ее, и это было странна. Со времени ее возвращения с плантации Риверы он ни разу не попросил ее поиграть на спинете. Елена по-прежнему была холодна и вежлива, но в ней поубавилось прежней уверенности в себе. Отсутствие Карла почти не ощущалось, поскольку он и раньше днями пропадал на плантации. Но в действительности ее беспокоило другое: она думала о Себастьяне. Если бы не Розали Куинс, заехавшая к ней по пути домой, Ройалл даже не знала, жив он или мертв. Судя по словам словоохотливой леди, он был жив, здоров и продолжал пребывать в состоянии черной ярости. Молодая женщина не могла понять, как он к ней относится. То он вел себя так, словно любил ее, то делал вид, что ее не существует.

«Что мне действительно следует сделать — это упаковать чемоданы и вернуться в Новую Англию, — угрюмо сказала она себе. — По крайней мере, там люди более предсказуемы. Пусть барон подавится этой загнивающей, вонючей плантацией! К черту все!» В конце концов, для нее это лишь источник скорби и огорчений. Хотя и нельзя сейчас бросить хозяйство, если правда то, о чем поведала ей миссис Куинс. Всезнающая леди рассказала о слухах, распространившихся в Манаусе. Утверждают, что барон постоянно пьянствует и выставляет себя на посмешище, что он уже, бог знает, сколько времени не брился и не приводил себя в порядок.

Почему Себастьян никак не приедет повидать ее после той последней чудесной ночи, которую они провели вместе? Или это было для него простым развлечением? Возможно ли, чтобы она действительно ничего для него не значила? Если это так, как она может оставаться здесь и быть объектом для его прихотей! «Так не будет», — решила Ройалл твердо. На следующей неделе она навестит Виктора Моррисона и начнет приготовления к возвращению в Новую Англию. Приняв такое решение, Ройалл не почувствовала себя лучше — стало даже еще хуже. Проклятье! Она не станет плакать! Во всяком случае, не из-за Себастьяна Риверы. Если что-то кончено, то кончено, ушло, чтобы никогда не вернуться.

«Надо что-то делать, вместо того чтобы вот так здесь сидеть и раскисать, как какой-то размазне», — раздраженно думала сеньора Бэннер. Ей бы следовало заняться уроками для маленьких девочек, но они еще до сих пор переживали смерть Бриджит. Дети работали по дому, были тихи, их беззаботность осталась в далеком прошлом. Их не удалось бы убедить сосредоточиться на чем-то таком земном, как буквы и цифры. Ройалл скучала по детскому смеху и хотела, чтобы девочки снова весело играли. Время, для этого нужно время. Кто-то другой станет учить их, когда она вернется в Новую Англию. Возможно, если она поговорит с Еленой или миссис Куинс, они смогут помочь. Даже экономка Себастьяна… Нет, так не пойдет! Дети должны быть возвращены, и она позаботится об их образовании, когда они окажутся на «Регало Вердад». Себастьян… Боже, как она сможет прожить следующие несколько месяцев, не видя его? Возможно, ей лучше остаться. Видеть его хотя бы изредка все же лучше, чем никогда больше не видеть. Так можно и состариться, сидя в кресле-качалке на веранде и ожидая, когда он придет.

* * *

Несколько дней, а может, недель спустя — Ройалл потеряла счет времени — она решила как-то оставить прохладную веранду и прогуляться по саду. Все что угодно, лишь бы не сидеть! Даже жара, это изнуряющее пекло было лучше, чем опостылевшее сидение в кресле-качалке. Она любовалась яркими птицами, летавшими над головой, и слушала их пронзительные хриплые крики. Женщина наблюдала, как птицы опускались ниже и рассаживались среди бурной зеленой растительности. Что-то привлекло ее внимание, когда она свернула с тропинки. Это, должно быть, дети. Возможно, они очнулись от своего «летаргического сна» и играли. «Пожалуйста, пусть это будет так», — пробормотала она. Но Ройалл слышала, как Елена давала им утром указания. Как раз сейчас они должны убирать спальни. Она нахмурилась. Не может быть, чтобы девочки так открыто не подчинились, а справиться так быстро они не могли. Ройалл осторожно прокралась за высокий куст, чтобы рассмотреть получше.