Книга Толмач - Родриго Кортес

– Вы ведь еще помните, что вы не только мой племянник, но и император? – улыбнулась Цыси.

– Конечно, тетушка, – побледнел почуявший подвох Гуансюй.

– И вы, конечно же, понимаете вашу ответственность перед нашими общими предками?

– К-конечно…

Цыси печально вздохнула.

– Тогда вы должны меня понять. Сейчас, в дни испытаний, Поднебесной нужен мужчина. Молодой мужчина. Сильный мужчина. Настоящий император…

– Ч-чего вы хотите от меня, т-тетушка?

– Я думаю уйти на покой и оставить вам всю полноту власти.

Гуансюй покачнулся. Он слишком хорошо знал, какая судьба постигла всех, кто когда-либо становился между Цыси и властью. А он был еще слишком молод, чтобы умереть.

– Вы прекрасно справляетесь, тетушка… – пробормотал он.

– Что вы, что вы… – отмахнулась Цыси и показала на вечно пустующий трон рядом с собой, – прошу вас, присаживайтесь.

Император на негнущихся ногах проследовал к трону.

– Я совершила роковую ошибку, ваше величество, когда не поверила, что Поднебесной нужны реформы, – вздохнула Цыси, – но теперь все стало еще запутаннее. Кто-то из нас двоих просто обязан спасти нашу землю от иноземцев.

Гуансюй стиснул подлокотники так, что костяшки его пальцев побелели.

– Примите власть, Гуансюй, прошу вас, – ласково положила сильную, твердую ладонь на его руку Цыси. – Призовите народ выгнать чужеземцев, пригласите этого вашего Кан Ювэя, проведите реформу, делайте все, что сочтете полезным для страны и народа. Уже давно пора, поверьте мне.

– Я… попозже… – привстал Гуансюй, и его попытку мгновенно пресекли.

– Сейчас или никогда, – жестко отрубила Цыси. – И ваша Чжэнь к вам вернется. Вы ведь тоскуете по вашей маленькой Чжэнь?

На глазах Гуансюя навернулись слезы. Он очень тосковал по своей драгоценной наложнице, но умирать не хотел.

– Никогда… – опустив голову, пробормотал он. Цыси зашлась от ярости.

– Мальчишка! Да как ты смеешь?! Или так и думаешь всю жизнь за моей юбкой прятаться?!

Гуансюй стиснул зубы, сполз с трона, встал точно напротив тетки и упрямо мотнул головой.

– Ваше Величество, кто, как не вы, Милостивая и Благодетельная, Чтимая, Высочайшая и Мудрая, способен возглавить народ в трудный час? Разве не вы с ослепляющим глаза блеском правите Поднебесной уже сорок лет? Кто может даже посметь сравниться с вашим сиянием?

Лицо Цыси побагровело.

– М-мерзавец! – процедила она и наотмашь, что есть силы ударила императора по щеке.

Голова Гуансюя мотнулась в сторону, из разбитых губ пошла кровь, но глаза вдруг просияли.

– Вам виднее, тетушка, – уже почти издеваясь, пробормотал он, даже не пряча взгляда.

– Иди прочь! – как для пинка вскинула ногу императрица. – Так и сгниешь в ссылке на острове! Так и знай!

* * *

Нет, Цыси не была труслива. Она верила, что стоит ей открыто призвать своих подданных к сопротивлению, стоит ей прямо сказать, что налоги так велики, потому что серебро вывозят длинноносые, что нравственность народа упала потому, что христианские жрецы сеют разврат и вырезают сердца китайских младенцев, что чиновники несправедливы, потому что их давно и успешно подкупают европейцы… стоит ей это объяснить и хоть что-то пообещать, и ее подданные сметут иностранцев с лица земли, как Великая Желтая река смывает хлипкие крестьянские постройки во время разлива.

И вот этого Цыси боялась более всего. Потому что тогда обязательно наступит день, когда обещания придется исполнять, – под страхом того, что познавший свою силу народ решит изгнать маньчжуров так же, как изгнал длинноносых.

И вот здесь ей был нужен хоть какой-нибудь соправитель. Ей обязательно нужен был тот, кто выполнит роль дурака, чтобы затем, в финале, когда иноземцы начнут торговаться, а люди устанут от войны, вернулась она – Миротворица, Могучая Железная Цыси, Мудрый Дракон и Истинный Господин этой земли. А соправитель… что ж, он тихо почит на семейном кладбище – вместе со своими призывами и обещаниями.

Польза от такого соправителя оставалась очевидной даже в случае победы иноземцев. Потому что мир с ними в любом случае будет заключать сама императрица, и уж она-то позаботится, чтобы не оправдавший ее доверия главный виновник бунта и враг мирной торговли с европейцами был наказан.

* * *

Узнав, что его пятнадцатилетний сын назначен наследником императора Гуансюя, князь Дуань упал в обморок, а затем долго ползал перед Старой Буддой, умоляя ее смилостивиться. Но решение Лучезарной оставалось твердым как сталь, и уже 24 мая 1900 года на секретном правительственном совещании было решено быстро вооружить и обучить ихэтуаней и не мешкая открыть им ворота Пекина. А вскоре и князь Дуань, как отец наследника, безупречно отыграл возложенную на него роль.

«Иностранцы низкорослы и слабы и неспособны сопротивляться нам, – констатировал князь Дуань в своем воззвании. – Они уже исполнены страха. Одним ударом вы уничтожите их всех…»

* * *

23 мая 1900 года все европейские посольства, одно за другим, сообщили, что в Пекин стали входить невесть кем вооруженные и по-военному организованные отряды боксеров-ихэтуаней. И в тот же день на борту британского броненосца «Центурион» было созвано экстренное совещание адмиралов заинтересованных сторон.

– Господа, – поднялся британский вице-адмирал Сеймур, – все вы уже знаете, что положение в Пекине критическое…

Адмиралы, соглашаясь, закивали.

– И хотя наши эскадры могут выделить для совместного десанта всего 961 человека, мое мнение осталось неизменным: медлить далее немыслимо.

Представители России и Франции переглянулись.

– Мы не согласны, – покачал головой русский адмирал. – Морского десанта недостаточно. Подождите два-три дня, и мы доставим из Квантуна как минимум еще три-пять тысяч человек – и пехоту, и артиллерию.

Сеймур нервно прикусил губу. Его специально предупредили о необходимости сдерживать усиление русского присутствия в Китае.

– Великобритания ждать не будет, – спрятал он подрагивающие от напряжения руки под стол, – опасность, угрожающая подданным Ее Величества, слишком велика.

– И… когда вы планируете высадку? – еще раз переглянувшись с русским адмиралом, заинтересовался француз.

– Завтра же.

– Что ж, завтра так завтра.

* * *

Николай II пригласил министра иностранных дел России графа Муравьева, едва узнал о готовящемся десанте европейских союзников.

– Скажите, граф, – холодно поинтересовался он, – что… эта ситуация в Пекине действительно так серьезна?