Книга Воронье - Джордж Доус Грин

— Сделаю все, что могу.

Джейс сидел на дне катера, прижав колени к груди и обхватив их руками, смотрел на мысы своей обуви. Он понимал, что сделал. Он прервал связь Ромео с миром. Именно он привел Ромео в их жизнь, когда хвастался своим друзьям, что его семья выиграла джекпот. А теперь вот это… «Снова я сделал ошибку. Я всегда делаю ошибки. Словно был послан сюда рушить жизни всех окружающих. Словно я тайно работаю на дьявола». Ему захотелось умереть. Прыгнуть в воду и утонуть — хотя желание это смешивалось с глубокой гордостью: он знал то, что никому не мог рассказать.

БАРРИС увидел много трейлеров на Балм-оф-Гилеад. Не то что тут был специальный парк трейлеров; все они стояли то поодиночке, то группами по три или четыре машины. Он подходил к каждому из них, стучался и показывал мутный снимок.

В некоторых из трейлеров стояли горшки с геранью, каменные фигурки оленей и стеклянные тракторы. Вежливые старые дамы предлагали чай и выражали желание поговорить. Другие были менее дружелюбны. Трейлеры стояли за соснами, окруженные кладбищем отслуживших свое холодильников. В одном месте на него, натягивая привязь, накинулась свора питбулей. Они неслись к нему так, что дрожала земля, и, когда они уже были готовы вцепиться ему в горло, цепи опрокидывали их на землю, и они кувыркались, словно пораженные молнией. Из трейлера донесся взрыв смеха. Он решил пропустить его.

Он миновал уже две трети Балм-оф-Гилеад, когда услышал звонок, которого ждал. Роуз Пэтчли сказал ему:

— Баррис? Приходи. Шеф хочет поговорить с тобой. В своем кабинете.

«Черт бы его побрал, — подумал он. — Черт бы побрал этого расфуфыренного петуха. Являться, когда мне этого чертовски не хочется».

У следующего трейлера, к которому он подошел, его встретил красочный коврик из меха скунса и клумба из тюльпанов и лилий. Он постучал. Вышла пожилая женщина в шлепанцах. Он показал ей снимок.

Она громко рассмеялась:

— Вы говорите, его зовут Ромео? Боже мой! Ромео? И он опасен?

Баррис не стал отвечать и подумал, что Нелл поступила бы так же.

«Перестань думать о Нелл, — приказал он себе. — Она отнюдь не мера всех вещей».

— Просто мы ищем этого парня, мэм. Вы видели его?

— Он смахивает на того человека, который заботился о Клоде.

— О Клоде?

— Он жил здесь. И умер. Я думаю, что сейчас там его дочь.

Трейлер, на который она показала, стоял поодаль от дороги, и его почти не было видно. Баррис подошел к нему и постучал. Он услышал какое-то ворчанье, которое принял за приглашение входить, и открыл дверь.

Грузная женщина лежала на постели, глядя в телевизор.

— Прошу прощения, что не встаю, — сказала она. — Я скорблю.

— Сочувствую вам, — сказал Баррис. Он не стал спрашивать, кто скончался, потому что это его не интересовало. Он просто показал ей снимок и сказал: — Вы знаете этого человека?

Лицо ее потемнело.

— Ну да, как же — Ромео. Какие игры он на этот раз затеял?

— Почему вы говорите об играх?

— Потому что он долбаный засраный артист. Он пытался внушить мне, что он кто-то вроде киллера. Страхует какое-то жульничество. Я так и не смогла понять, что за фигню он несет. Офицер, не могли бы вы достать пиво из холодильника? И присаживайтесь поболтать.

— Нет, спасибо, мэм. Значит, он назвал себя киллером?

— Или кем-то в этом роде. Ангелом тьмы или что-то такое. Подождите. Хотите кое-что увидеть? Давайте я вам покажу.

Она запустила руку в ящичек ночного столика и зашелестела там бумагами.

— Вам это понравится. Классная хохма. Подождите. Где же оно?

Рядом с кроватью лежала стопка таблоидов. Она потянулась к ним и разбросала их по полу. Баррис сделал шаг назад, опасаясь, что, если она свалится с кровати, так и покатится.

Она села и в одной ночной рубашке продолжила смотреть телевизор.

Наконец она нашла карту.

— Вот она. Его маленькая туристская карта.

Карта была издана Торговой палатой Брунсвика. В разных местах ее украшали полдюжины звездочек. На верхнем обрезе было написано «Точки внимания». Но взгляд Барриса тут же опустился вниз, к Старому городу, где одна из звездочек красовалась точно на Эгмонт-стрит, на углу Албемарл.

Дом Нелл.

Еще одна звездочка в кругу была на Ориол-стрит. Митч и Пэтси. Звезда была и на Пойнсетта-Сёркл, но Баррис не знал, что она обозначает. А звезда на Белл-Пойнт? Должно быть, это дом Шелби Манфорда, брата Пэтси.

Пока он смотрел на них, звезды сложились в фигуру Ориона или Кассиопеи, которые проступили среди хаоса ночного неба.

Эта была карта семейства Митча Ботрайта.

— Мэм, — сказал Баррис, — вы не против, если я одолжу ее у вас?

Она пожала плечами:

— Мне бы этого чертовски не хотелось. Но не будете ли вы так любезны, офицер, разделить со мной пиво? Давайте, выпейте бутылку. Не изображайте из себя старую даму.

МИТЧ прошел на корму катера, где, глядя на воду, стоял Шон.

— Ты же знаешь, — сказал он, — что мой сын этого не хотел.

Шон сухо улыбнулся ему, не разжимая губ.

— Что это значит? — спросил Митч. — Что это значит, если он звонил, а ты не ответил?

Шон промолчал.

— Ты же мог остановить его, не так ли?

Шон кивнул:

— Когда мы пристанем к берегу, я найду его.

Они продолжали покачиваться на волнах. Митч смотрел, как Пэтси открыла походный холодильник и осторожно налила себе рюмку коктейля. Тара устремила взгляд на берег, заросший величественными дубами. Джейс продолжал сидеть в своей позе отчаяния.

— Это моя ошибка, — сказал Шон Митчу. — Я не должен был оставлять там Ромео.

— Есть много вещей, которых ты не должен был делать. Первым делом ты не должен был оказаться здесь. Но тем не менее я знаю: ты здесь потому, что Бог захотел твоего присутствия.

Они молча присели, и тут Шон сказал:

— Митч! Есть молитва специально для меня? Есть молитва, которая может спасти меня?

Он всхлипнул, и Митч нежно обнял его.

— Господь мой, Господь мой, — сказал он, — почему Ты оставил меня? Почему Ты удалился от меня и от моих стенаний? О Господь мой, я плачу весь день, но Ты не внемлешь мне, но я и ночью не смолкаю.

Митч посмотрел назад, на волны, расходящиеся за кормой катера, и сказал:

— Но не покидай меня, о Господь мой. Да придут Твои силы мне на помощь. Спаси меня из пасти льва, ибо Ты слышишь меня…

Шон всхлипывал на груди Митча, а тот продолжал смотреть, как волны, бегущие от кормы катера, сливались с серым пространством, и старался прочесть в нем письмена Бога.