Книга Снайпер Шайтан - Любовь Рябикина

— А это, жена что ли?

Майор обернулся:

— Жена. Даша. Я ведь вам писал о ней. А это отец мой Григорий Наумович.

Свекор подошел к Даше:

— У нас в деревне родителей мужа невестка тоже отцом и матерью зовет. И ты можешь, если хочешь. Но и по имени-отчеству сойдет.

Молодая женщина улыбнулась:

— Здравствуй, папа!

Григорий Наумович обнял ее и прижал к себе. Даша в ответ обняла его за шею и поцеловала. Свекровь засуетилась, накрывая на стол, но Юрий остановил мать:

— Не суетись, мы не голодные. В автобусе с Дашей плотно поели. Чайку поставь, только в самоваре!

Разговоры затянулись далеко за полночь. Родители никак не могли насмотреться на сына. Ольга Игнатьевна спохватилась:

— Ой, Господи, да ведь вы с дороги! Спать бы давно надо, а мы все не отпускаем. Я вам в Юриной комнатушке постелю! Там тахта широкая.

Она скрылась в горнице, где сразу же зажегся свет. Григорий Наумович спросил сына:

— Отвоевали окончательно или опять уедешь?

— Отвоевали, пап! Нам этой чеченской войны на всю жизнь с Дашей хватит.

— Вот и ладно! Наверно, не в свое я дело лезу и все же спрошу: детей-то заводить думаете? Или сначала для себя жить будете?

Даша смущенно улыбнулась и опустила голову, а Юрий хмыкнул:

— Ну, ты, пап, даешь! Нам оглядеться сперва надо, к мирной жизни привыкнуть. Верно, Даш?

Жена кивнула:

— Вот жилье свое получим и о ребенке подумаем. Полковник Саранцев обещал квартиру дать, как приедем с отпуска. А он никогда не обманывает.

— Это хорошо. Даша, а ты что, служить дальше собираешься?

— Конечно. Вместе с Юрой будем работать в одной части.

— И где, если не секрет?

— В одном из подразделений морской пехоты, под Питером.

Вернулась Ольга Игнатьевна:

— Пойдемте-ка спать! Завтра наговоримся.

Старая комната Юрия была маленькой, но очень уютной. Он оглядел стены, сплошь увешанные старыми плакатами различных ансамблей и цветными афишами кинофильмов. Полку с потрепанными книгами, старенький катушечный магнитофон на тумбочке и настольную лампу с облупившимся синим абажуром:

— Мама все оставила, как было до училища. Каждый раз приезжаю и удивляюсь. Обои новые поклеили, а плакаты перенесли в том же порядке, как были.

Даша поцеловала его:

— Родители у тебя замечательные. Такие простые и душевные. В Москве таких людей редко встретишь. Давай им завтра поможем с дровами?

— Я уж подумал об этом. Надо помочь. Но может, ты дома останешься? Не женское это дело — деревья валить, да сучья обрубать.

Она шутливо уронила его на тахту и навалилась на грудь, провела пальцем по губам:

— Товарищ майор, а что вы называете «женской работой»? Вы же прекрасно знаете, что я могу выполнять практически любую работу.

Он легко перекатился и оказался сверху. Улыбаясь ответил:

— Беру свои слова назад и вы, товарищ сержант, завтра отправляетесь вместе со мной в лес. Будете обрубать сучья. Надо попросить у мамы одежку похуже.

При последних словах он крепко поцеловал ее и потушил свет.

Не смотря на уговоры Ольги Игнатьевны, на следующее утро Даша и Юрий отправились в лес вместе с отцом. Мужчины валили толстенные березы, осины и сосны, а Волынцева старательно обрубала сучья и стаскивала их в костер. Григорий Наумович тихонько спросил сына, глядя, как невестка ловко обращается с топором:

— И где она так навострилась? Ведь ты вроде писал, что городская…

— Она с рождения вместе с родителями по заставам моталась и умеет все делать.

Чтобы не терять время понапрасну, обед взяли с собой. В час дня Даша быстро и ловко разогрела на костре суп и пареную картошку с мясом. Крикнула мужчин:

— Обедать пора. Я все разогрела.

На морозном воздухе зеленые щи показались ей неземной по вкусу пищей. Она так и сказала свекру об этом. Григорий Наумович рассмеялся:

— То-то моя Ольга смеяться будет, если я скажу, что в ее супе невестка неземное происхождение нашла! Это все, милая, русская печка! Нигде такого супа не получается, кроме нее, родимой. А ловко ты с топором обращаешься! Получше некоторых деревенских.

Даша улыбнулась:

— Жизнь всему научила…

Отправились домой, когда начало смеркаться. Голубые тени от деревьев падали на снег. Полная луна висела в небе, редкие звездочки мерцали в вышине. От крыш домов в небо поднимались тонкие столбы дыма. Дарья прикрыла нос варежкой:

— Щиплет! Когда работала, даже не замечала.

Свекор уверенно сказал:

— Завтра мороз будет. Ишь, вызвездило! В лес не пойдем, отдохнуть надо. Так что спите дольше. Сегодня пораньше ляжем. Поужинаем и спать!

Но планам Григория Наумовича не суждено было сбыться. Когда они пришли, в доме Стаценко было полно народу. Родственники и соседи пришли поглядеть на вернувшегося из Чечни Юрия. А когда узнали, что он жену привез, натащили продуктов и собрали большой стол. Не успели работники прийти, как их потащили к столу. Молодые супруги едва успели помыть руки. Дашу разглядывали, как диковинку. Больше всего гостей заинтересовали ее волосы, но никто за весь вечер, так и не осмелился задать ей вопрос об этом. А свекор вовсю хвастался невесткой:

— Сучья рубит так, как будто век в деревне жила! А щи материны неземной пищей назвала. Ох, и смеялся я! Осталось нам всего ничего срубить: работы на полдня.

Ольга Игнатьевна отозвалась:

— Теперь думать надо — на чем к дому притащить? Гусеничный трактор есть, а тракторист в больнице лежит. Манька сказала, раньше февраля не выпишут. Я сегодня к ним ходила. А к февралю так заметет и дров не найдем.

Даша наклонилась к свекру, который сидел рядом:

— Пап, а какая марка у трактора?

— Обычный гусеничный. Старый уже, но ездит. На «Белорусах» все ездят, а на гусеничном один Валерка Хохряков. Это из знакомых. В городе-то и еще умельцы найдутся, да я-то их не знаю.

Даша снова наклонилась к уху свекра:

— А этот трактор другой тракторист взять может?

Ответила свекровь, которая услышала ее слова:

— Манька сказала, что трактора даст, если найдем тракториста.

Невестка кивнула:

— Тогда проблем нет. Я поеду.

Родители Юрия удивленно переглянулись, но ничего не сказали. По их взглядам она поняла, что ей не поверили.

Утром она, еще лежа в постели, попросила Юрия: