Книга Тайный мир Шопоголика - Софи Кинселла

— Чтобы рассказать правду про финансовую аферу. «Дейлиуорлд» опубликовала мою статью, продюсер ее прочитал и пригласил меня на шоу.

— А раньше на телевидении бывали?

— Нет, — вынуждена признаться я. — Не бывала. Мыостанавливаемся на светофоре, и водитель оборачивается и рассматривает меня.

— Вы справитесь, — улыбается он. — Главное, держите себя вруках.

— В руках? — смеюсь я. — Я даже не нервничаю, а наоборот… яуже не могу дождаться.

— Вот и хорошо. Тогда у вас все будет нормально. А то,знаете, некоторые думают, что все в порядке, что они довольны и счастливы, апотом садятся на тот самый диван в студии, видят, как на камере зажигаетсякрасный огонек, и вдруг понимают, что сейчас на них смотрят два с половиноймиллиона человек по всей стране. В этот момент у некоторых не выдерживаютнервы. Не знаю уж почему.

— Ой, — пищу я после некоторой паузы. — Ну, я… не такая, какэти некоторые… У меня все получится!

— Тогда все в порядке.

— В полном, — вторю я с уже меньшей уверенностью и пялюсь вокно.

У меня все будет хорошо. Это точно. Я вообще всегда держусебя в руках, и на этот раз…

Два с половиной миллиона человек.

Мамочки мои. Если подумать, не так уж и мало, да? Два споловиной миллиона человек сидят перед телевизорами и смотрят. На мое лицосмотрят. Ждут, что я им скажу.

Боже. Хватит об этом думать. Главное — помнить, как я хорошоподготовилась к интервью. Я несколько часов репетировала перед зеркалом ипрактически наизусть знаю, что буду говорить.

Как сказала Зелда, не надо слишком углубляться вподробности. Все должно быть просто и понятно, потому что семьдесят шестьпроцентов зрителей «Утреннего кофе» — домохозяйки и молодые мамаши, которыеусидчивостью не отличаются. Зелда долго извинялась за то, что мне придется все«упрощать», прибавляя, что для финансового эксперта, каковым я являюсь, этоужасно неприятно. Конечно, я с ней соглашалась.

Но, по правде сказать, я рада. Вообще, если уж начистоту,лично для меня — чем проще, тем лучше. Одно дело писать статью с кипойматериалов под рукой, и совершенно другое — отвечать на коварные вопросы впрямом эфире. Страшно! Хотя Зелде я в этом, естественно, не призналась — ещеподумает, что я совсем дура.

В общем, начну я так: «Если бы вам предложили выбратьнастольные часы или двадцать тысяч фунтов, что бы выбрали?»

На что Рори или Эмма ответят: «Конечно, двадцать тысячфунтов!»

А я скажу: «Вот именно. Двадцать тысяч фунтов». Потом сделаюпаузу, чтобы все успели понять разницу, и продолжу: «К сожалению, когда„Флагстафф Лайф“ предложили своим клиентам в подарок настольные часы за переводсредств на другой вклад, они не сообщили им, что при этом клиенты потеряютдвадцать тысяч фунтов!»

Эффектная фраза, правда? Рори и Эмма зададут мне парунесложных вопросов типа: «Как людям защитить себя?» — и я дам простые и легкиеответы. Ну а в конце, чтобы никого слишком не донимать занудством, мы обсудим,что можно купить на двадцать тысяч фунтов.

На самом деле этой части я жду с особым нетерпением. Я ужемассу вещей придумала. Вы, например, знаете, что на двадцать тысяч можно купитьпятьдесят две пары часов от «Гуччи» и при этом еще останется на сумочку?

Когда мы подъезжаем к воротам студии, таким знакомым позаставкам к телешоу, я чувствую восторг. Вот я и здесь. Я все-таки попаду нателевидение!

Нас пропускают через шлагбаум, и мы останавливаемся передогромными дверями. Шофер открывает дверцу машины, я выхожу, коленки слегкаподрагивают, но я беру себя в руки и уверенно поднимаюсь по ступенькам. Вхожу ввестибюль и шагаю к стойке.

— Я на «Утренний кофе», — говорю я и смеюсь, вдруг понимая,как это звучит. — В смысле…

— Не надо объяснять, в каком смысле, — вежливо, но усталоотвечает девушка-администратор. Потом просматривает список имен, набираетномер. — Джейн, пришла Ребекка Блумвуд, — и указывает мне на ряд мягких кресел.— Скоро за вами придут.

Напротив меня сидит тетка средних лет с чернымирастрепанными волосами и крупными янтарными бусами. Она достает сигарету, и я,хотя уже давно не курю, вдруг чувствую страшное желание покурить.

Не то чтобы я нервничаю, просто не отказалась бы отсигаретки.

— Извините, — окликает тетку администратор, — здесь некурят.

— Черт, — хрипит та. Глубоко затягивается, потом тушитсигарету в кофейном блюдце и заговорщицки мне улыбается: — Вас тоже на шоупригласили?

— Да. И вас?

— Рекламирую свой новый роман «Кровавый закат». — Онавзволнованно понижает голос: — Захватывающая история о жгучей любви, алчности иубийстве на фоне жизни южноамериканских наркобаронов.

— Ого, — говорю я. — Похоже, где-то уже…

— Давайте подарю вам книгу, — перебивает меня женщина,роется в сумке и достает томик в пестрой обложке. — Напомните, как вас зовут?

Напомнить?

— Ребекка. Ребекка Блумвуд.

— «Бекки, с любовью от чистого сердца», — громко объявляетона, выводя каракули на форзаце. Потом размашисто расписывается и передаеткнигу мне.

— Спасибо большое, — быстро смотрю на обложку, — спасибо,Элизабет.

Элизабет Пловер. Впервые слышу это имя.

— Наверное, вам любопытно, откуда я так много знаю об этомжестоком и опасном мире? — спрашивает Элизабет. Она наклоняется ко мне,огромные зеленые глаза сверкают. — Дело в том, что я три долгих месяца жила снаркобароном. Я его любила. Многому от него научилась… и потом предала его. —Голос переходит на дрожащий шепот: — До сих пор помню, как он на меня смотрел,когда его уводила полиция. Он знал, кто это сделал. Он знал, что я его ИудаИскариот. И все же… непостижимым образом он любил меня.

— Вот это да! — Сама не знаю почему, но меня ее историявпечатлила. — Это все случилось в Южной Америке?

— Нет, — отвечает она, немного помедлив. — Но наркобароны —они ведь везде наркобароны.

— Ребекка? — В вестибюль входит девушка с гладкими чернымиволосами, одетая в джинсы и черную водолазку. — Я Зелда, мы вчера с вамиговорили. Помните?

— Зелда! — Элизабет вскакивает. — Как поживаешь, дорогуша? —Она простирает руки.

Зелда непонимающе смотрит на нее.

— Простите, а мы разве… — Ее взгляд падает на обложку книги.— Ах да, действительно. Элизабет Плюммер. Наш специалист спустится за вамичерез несколько минут. А пока выпейте кофе, — улыбается она, потомповорачивается ко мне: — Ребекка, вы готовы?