Книга Конфиденциальный источник - Йен Броган

Добравшись до Юнион-стейшн, я остановилась, чтобы перевести дыхание, обернулась и огляделась. У машины стояли двое парней. Ко мне приближались женщина с ребенком и мужчина с малышом на шее. Человека в куртке цвета хаки не видно.

Я юркнула за дом и прислонилась к стене, тяжело дыша. Неужели те дамочки не пропустили его на выходе? Или преследователь не заметил ступеней и продолжил бежать вдоль реки? Надо убираться отсюда, пока он не сообразил, где ошибся.

Нигде не было ни одного полицейского, зато и преследователя не видно. Редакция находилась через пару кварталов. На углу я не стала ждать, пока загорится зеленый. Проскочила мимо машин, срезая угол по Дорранс, чтобы попасть на Сабин-стрит. От боли голова шла кругом, и яркая вывеска на здании «Кроникл» развевалась как флаг в шторм.

У служебного входа я достала карточку-ключ и приложила ее к двери. Мелькнул красный сигнал. На Сабин-стрит повернула машина. Я повторила операцию второй раз и дернула дверь. Бесполезно.

«Успокойся, — говорила я себе, — вставляй ее медленнее, чтобы код прочитался». Однако трясущиеся руки не слушались. Хлопнула дверца автомобиля. Краем глаза я заметила черную машину у обочины. Наконец замок щелкнул, дверь подалась.

Твердый предмет уперся мне в спину, огромная ладонь зажала рот.

— Полезай в машину, — приказал мужской голос.

Глава 22

На заднем сиденье «кадиллака» пахло кожей, дымом и едким мужским одеколоном, от которого меня замутило.

Мир за окошком проносился мимо, будто я каталась на американских горках, молясь, чтобы механизм скорее остановился. Однако ужасу не было конца. За рулем «кадиллака» находился Грегори Айерс, а сидевший рядом мужчина приставил к моей шее дуло пистолета. У него было такое же суровое, невозмутимое лицо, как у преследователя в куртке цвета хаки. Но он был ниже ростом и с густыми темными волосами. Я вздрогнула, вспомнив фигуру, которую видела со спины в магазине перед убийством Барри. Это тот самый человек в серой шапке.

Айерс обращался к нему по имени — Рубен. На углу машина остановилась, на переднее сиденье сел громила Хаки. Айерс назвал его идиотом, Рубен тоже выругался — на каком-то восточноевропейском языке. Хаки ответил по-английски:

— Да пошли вы! Сами бы попробовали протиснуться сквозь эту толпу. Чтоб ты сдохла! — добавил он, сердито повернувшись ко мне.

— Что-то ты неважно выглядишь, — отметил Айерс, глядя на меня в зеркало заднего вида. Нажал кнопку, и окошко опустилось. — Если собралась блевать, делай это на другие машины. Не здесь.

— Вовсе нет, — ответила я, жалея, что в животе у меня пусто, а то бы я испачкала им весь салон. А выпрыгнуть на ходу у меня не хватит духу.

Мы ехали слишком быстро, то петляя по каким-то улочкам, то подрезая машины на шоссе. Рубен закрыл окошко, когда «кадиллак» сбавил скорость, чтобы съехать с автомагистрали и повернуть в незнакомый мне район Провиденса. Вдоль темных улиц стояли старые опечатанные здания с забитыми окнами.

Через десять минут мы припарковались у двухэтажного дома с вывеской «Ростбифы Бутси». Рубен вытащил меня из машины и подтолкнул вперед. Я попыталась сообразить, где нахожусь. К югу от больницы, если это по-прежнему Провиденс.

Айерс с Хаки тоже вылезли из «кадиллака» и повели меня к задней двери. Темная лестница уходила вверх, боль в лодыжке давала о себе знать при каждом шаге. Так хотелось услышать голоса посетителей, запах мяса, любой признак жизни, чтобы позвать на помощь. Однако Бутси, должно быть, уже много лет не жарит ростбифы. Вокруг никого, кроме Айерса, волосатого коротышки Рубена и плечистого громилы Хаки.

Наверху мы прошли по узкому коридору в обшарпанную квартиру. Грязный линолеум, пол уставлен запечатанными коробками. Меня пихнули в центр зала с карточным столом, покрытым драной рогожей, и двумя неустойчивыми складными стульями.

Свет исходил лишь от торшера без абажура, который стоял в самом конце коридора, рядом с кухней, среди коробок. Голая многоваттная лампочка заливала середину помещения резким светом, оставляя углы в полумраке.

Лодыжка болела, но я боялась присесть и продолжала стоять у стола, пока Айерс ругал своих людей за то, что они чуть меня не упустили. Хаки покорно сложил руки на груди и слушал, как Рубен дублирует проклятия на своем языке, не выпуская из рук пистолет.

Грим Айерса почти весь сошел, и все же вид у него оставался сюрреалистичный. Он сменил пиджак на кардиган, в котором был в день нашего знакомства в ресторане «Рафаэль». Айерс стянул рюкзак с моего плеча и вывалил содержимое на карточный стол. Бумажник, магнитофончик, отключившийся сотовый, ключи, квитанции из супермаркетов, расческа, блокнот и пара скомканных бумаг образовали внушительную кучу. Две ручки и помада скатились на пол.

— Где она? — выкрикнул он. — Где кассета?

Я молчала.

Держа рюкзак вверх тормашками, Айерс выбивал его о стену, как ковер. Кусочки ластика, мятные пастилки и выигрышный билет полетели на линолеум. Он поднял билет и положил себе в карман, снова ударил рюкзаком по стене, пока не стало ясно, что там ничего больше нет. От досады Грегори швырнул его в угол.

— Что ты сделала с пленкой?

Мозг отказывался работать. Я открыла рот, но ничего не смогла сказать. Айерс махнул Хаки, и тот обхватил меня сзади своими руками-бревнами, прижав спиной к своей груди. Ухо обдало горячим дыханием.

— Интересно, где она может быть.

Айерс хмыкнул, встал передо мной, прислонившись к стене, рядом с Рубеном, который опустил пистолет. Рубен отвернулся, но глаза Грегори сияли от предвкушения чего-то любопытного. Будто настал веселый момент и он с нетерпением ждет следующего действия Хаки.

— Есть много мест, где стоит поискать, — сказал громила, снизив голос до шепота.

Изо рта его несло луком. Предплечьем придерживая меня за шею, он засунул правую руку в передний карман моих джинсов, ткнув толстыми пальцами чуть выше промежности.

Я попыталась вырваться — бесполезно.

— И где же она? — спросил Хаки, теребя карман так, что ткань грозила вот-вот порваться.

— Там нет! — крикнула я.

Он вынул руку и медленно повел ею по телу, дюйм за дюймом, расправил пальцы, преодолевая рубеж от талии к груди. При этом громила обильно потел, и кожа его пахла тем же луком. Ладонь стиснула мою грудь, вызвав у Айерса смешок.

Затем рука его оказалась у моего правого уха. Пальцы схватились за гвоздик полумесяца моей сережки и резко крутанули его.

— Забавная побрякушка. Думаешь, дорогая?

Рубен покачал головой:

— Серебро. Говно.

— Хлам, — сказал Айерс.

Одним движением Хаки вырвал гвоздик из мочки. Боль ударила в висок. Я схватилась за мочку и почувствовала висящий на нитке кусок кожи. По пальцам потекла кровь.