Книга Праведник поневоле - Мэдлин Хантер

– Игра в карты?

– На самом деле меня интересовало, насколько мне удастся разжечь твою страсть в оставшееся до прибытия домой время. – Однако выражение лица Верджила не соответствовало его шутливому тону. Тревога, которую Бьянка заметила у него на лице после того, как он вышел из дома секретаря, все еще не исчезла из его глаз, – Я очень благодарен тебе за то, что ты сейчас здесь со мной. Слова бессильны передать мою благодарность.

Пока они ехали домой, Верджил довел свою спутницу до неистовства. Его руки проникали под корсет и юбки Бьянки, с дьявольской точностью обнаруживая самые чувствительные места на ее теле. Наслаждение длилось бесконечно, а когда страсть и желание достигали предела, Верджил намеренно оттягивал развязку.

Наконец они прибыли в имение, и Верджил помог разомлевшей Бьянке выбраться из экипажа, а затем проводил ее в дом с такой непринужденностью, что Лукас мог подумать, будто они коротали время, беседуя о розах.

Однако как только дверь за ними закрылась, от аристократической холодности виконта не осталось и следа. Секунду спустя Бьянка оказалась прижатой к обшитой деревом стене холла.

Верджил припал губами к ее груди, а его руки уже поднимали ее юбки. Подгоняемый желанием, он тут же расстегнул панталоны и поднял Бьянку на руки. Она обвила его бедра ногами и тут же почувствовала облегчение. Ощущая Верджила гораздо лучше, чем раньше, каждой клеточкой своего тела, она желала только этого мужчину, только его прикосновений, желала, чтобы только его горячее тело находилось рядом с нею. Обезумев от желания, она отчаянно торопила его, вызывая в нем животную страсть, бешено целовала его, судорожно цеплялась за его одежду… «Да. Люби меня! Еще! Больше, сильнее!»

По их сплетавшимся, извивающимся телам пробегала дрожь. Они любили друг друга прямо там, где застигла их страсть, а близившееся освобождение обещало стать ни с чем не сравнимым по своей силе. «Дождись меня!» Это прозвучал голос Верджила. Он, прижавшись к ее груди, повторял эти слова, и его повелительный тон усиливался ритмом их неистовой страсти. Круживший их вихрь пугал Бьянку, и она как сумасшедшая схватилась за Верджила. «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Не выходи из меня. Я люблю».

Утратив связь с внешним миром, Бьянка полностью растворилась в своих чувствах, сила которых все росла.

После она долго не могла прийти в себя. Они стояли неподвижно, не размыкая объятий, прижавшись к стене. Верджил уже вышел из нее, но не мог вспомнить, подчинился ли он просьбе Бьянки не прерываться. В минуту наивысшего наслаждения она не думала о возможной беременности. Ей хотелось лишь одного – чтобы Верджил не выпускал ее из своих объятий и был вместе с ней до самого конца.

– Вчера я взял на себя смелость приготовить соседнюю комнату. – Мортон поставил поднос с завтраком на столик в спальне, где Бьянка еще спала под опущенным пологом. – Я рассудил, что даме может понадобиться уединение, чтобы помыться, и сейчас там готовлю для нее ванну.

– Не стоило вам так беспокоиться.

– Устраивать для нее все удобства – это истинное наслаждение. С вашего позволения, я поеду в деревню и присмотрю там подходящую девушку, способную прислуживать даме.

– В этом и вовсе нет необходимости – мы с мисс Кенвуд нынче уезжаем.

– До Йорка недалеко. Получив разрешение, вы, быть может, решите возвратиться этим же вечером.

– Уверенности в том, что мисс Кенвуд не откажется отправиться в Йорк, пока нет, Мортон.

Губы камердинера раздвинулись в снисходительной улыбке.

– Разумеется, не откажется. А как же иначе?

Иначе – упрямство. Тем более ему пора обратиться к столь важному вопросу.

Сама Бьянка вопреки ожиданиям Верджила ни разу не завела разговор об этом. Она также не реагировала на попытки Верджила заговорить об их дальнейших отношениях. Судя по всему, она была уверена в том, что, лишив ее девственности, он продержит ее здесь дня два, а затем преспокойно отправит назад в Лондон, и примирилась с этим. Такое мнение казалось Верджилу оскорбительным, и он не собирался этого терпеть.

Ожидая пробуждения Бьянки, он беспокойно мерил шагами комнату. Конечно, иначе и быть не может. Решение напрашивается само собой. Оно очевидно, неизбежно… Если она сразу не примет его доводов, придется проявить твердость.

Хотя раньше от его твердости не было никакого толку.

Верджил услышал, как Бьянка зашевелилась под пологом, и подавил желание подойти к ней. Они не будут этим заниматься. Он не хотел, чтобы последним воспоминанием стала любовь, омраченная горечью неизбежного расставания. Если любви конец, то пусть ее заключительным аккордом останутся их ночные ласки, доверительные разговоры и признания.

Бьянка, протирая глаза, высунула голову из-под полога. Этот жест был так мил, что у Верджила болезненно сжалось сердце.

– О, ты уже встал и оделся, – рассеянно проговорила она.

– Тебя ждет завтрак, а после – ванна в соседней комнате.

Глаза Бьянки тотчас потускнели: она осознала, что идиллия закончилась. Отодвинув полог, она потянулась за халатом Верджила, которым пользовалась все это время.

– Конечно. Нам пора ехать. Тебе следовало пораньше разбудить меня.

– Поешь чего-нибудь.

– Мне не хочется есть. Я выпью чаю, принимая ванну. – Бьянка подошла к столику и стала наливать чай. – Где ванна?

– Сюда. – Верджил распахнул дверь, соединявшую две смежные комнаты.

Он впервые за долгие годы увидел эту спальню убранной: белые чехлы сняты, камин вычищен, позолоченная мебель отполирована, а подушки и гардины выбиты. Просторная комната блестела и светилась; в зеркалах отражался падавший из прозрачных окон свет. Похоже, на уборку покоев для новобрачных у Мортона ушел целый день.

– Какая роскошь! Прямо опочивальня королевы. – Бьянка развязала пояс халата и подошла к ванной. Темно-синий шелк водопадом заструился по ее спине, напомнив Верджилу тот день, когда он увидел ее у озера. Он неотрывно следил за каждым движением Бьянки, пока она опускалась в ванну, стремясь запечатлеть в памяти каждый изгиб ее тела. Невозможность и дальше обладать ею не так сокрушала его, как потеря той близости, которая позволяла ей без стеснения раздеваться в его присутствии.

– Нам нужно поговорить, – издалека начал Верджил, как только Бьянка приступила к мытью.

– Да, нужно придумать какую-нибудь правдоподобную историю. Ты уже знаешь, как объяснить, что я здесь?

– Я собирался говорить о другом. – Верджил придвинул стул поближе.

Едва слышный шум заставил его замолчать. Шум приближался и, наконец, стал слышен уже в коридоре, за дверьми спальни.

– Черт! – Верджил развернулся, вышел в свою комнату, притворив за собой дверь, и сразу отчетливо различил голоса.

– Повторяю: милорд не принимает, – настойчиво объявил Мортон.

– Нас он примет.