Книга Орел в небе - Уилбур Смит

Для Дэвида, которые делал снимки для журнала, позировала Дебра; она написала текст статьи, а Дэвид делился с ней мыслями и замечаниями.

Новая книга Дебры была забыта, но девушка выбросила из головы и мысли о своем разочаровании, увлеченная совместной работой.

Переписка с другими любителями природы оказалась мощным интеллектуальным стимулом, а потребность в человеческом общении удовлетворялась во время бесед с Конрадом и Джейн Бергами. Дэвид и Дебра по-прежнему болезненно реагировали на посторонних и старались избегать лишних встреч.

Статья для "Дикой жизни" была написана и почти подготовлена к отправке, когда пришло письмо от Бобби Дугана из Нью-Йорка. Издательница журнала "Космополитен" случайно наткнулась на распродаже на "Наш собственный мир". Книга ей понравилась, и журнал решил печатать этот роман с продолжением, возможно, в сопровождении иллюстрированной статьи о Дебре. Бобби хотел, чтобы Дебра прислала свои фотографии и автобиографическую статью на четыре тысячи слов.

Фотографии были уже готовы – они делались для "Дикой жизни". Дебра в течение трех часов написала четыре тысячи слов, а Дэвид подсказывал идеи и вносил предложения, иногда дельные, а иногда непристойные.

Они отправили статью и снимки с той же почтой, что и статью в "Дикую жизнь". В течение месяца ответа не было. А потом произошло событие, которое заставило их думать о другом.

Как-то вечером они тихо сидели в маленьком тростниковом оштукатуренном укрытии. Камера Дэвида стояла на треножнике у окна, над крышей был поднят рефлектор Дебры, он был замаскирован и приводился в движение ручкой над их головами.

Вода в пруду была черной и неподвижной, только иногда на поверхность выпрыгивал кормящийся лещ. На берег рядом с квохчущими цесарками опустилась стая голубей, они набирали воду, потом устремляли клювы к небу, и вода стекала в горло.

Неожиданно Дэвид предостерегающе схватил Дебру за руку; по напряженности его пожатия она поняла, что происходит нечто необычное, прижалась к нему, чтобы расслышать его шепот, а правой рукой включила магнитофон и начала направлять рефлектор.

К водопою приближалось стадо редких и пугливых антилоп ньяла, они до последней возможности скрывались в безопасности леса. Уши у них были насторожены, ноздри дрожали, втягивая воздух, большие черные глаза блестели во тьме, как фонари.

Девять безрогих самок благородного каштанового цвета, с белыми полосками, изящно шли следом за двумя самцами. Те так отличались от самок, словно принадлежали к другому виду. Искрасна-черные, мохнатые, увенчанные толстыми изогнутыми рогами с кремовыми кончиками, а меж глаз широкий белый треугольник.

Они делали несколько шагов, останавливались с безграничным терпением диких зверей, высматривающих опасность, и медленно двигались дальше.

Ньяла прошли так близко от укрытия, что Дэвид побоялся нажать на спуск камеры: щелчок мог их спугнуть.

Они с Деброй сидели неподвижно. Антилопы дошли до воды. Дебра счастливо улыбнулась, услышав негромкий звук: это шедший первым самец подул на воду, прежде чем начать пить, и сделал первый глоток.

Когда начало пить все стадо, Дэвид осторожно нацелил камеру, но при первом же щелчке ближайший самец вздрогнул и испустил хриплый тревожный крик. И ньяла мгновенно исчезли среди темных деревьев, как сонм призраков.

– Записала! Записала! – восторгалась Дебра. – Уф! Он был так близко, что у меня чуть не лопнули перепонки.

Джабулани охватило лихорадочное возбуждение. Никогда раньше, даже во времена отца Дэвида, антилопы ньяла не показывались в имении, поэтому были приняты все меры, чтобы побудить их остаться. Всем егерям и слугам было запрещено приближаться к пруду, чтобы присутствие человека не спугнуло стадо, пока оно привыкает и осваивает территорию.

Приехал Конрад Берг; он опирался на палку и сильно припадал на ногу. Хромать ему предстояло всю оставшуюся жизнь. Вместе с Дэвидом и Деброй он из укрытия полюбовался стадом, а потом, в доме, сидя у очага, ел огромный бифштекс, пил "Олд бак" и высказывал свое мнение:

– Они не из парка, мне кажется. Я узнал бы самца, если бы хоть раз видел его раньше. Вероятно, перешли из какого-то другого поместья. Вы ведь еще не закончили изгородь?

– Еще нет.

– Ну, там они и прошли. Им, вероятно, надоели все эти туристы. Вот они и забрели сюда в поисках тишины и покоя. – Он сделал глоток джина. – У вас тут много животных соберется, Дэви; еще пару лет, и можете устраивать шоу. У вас есть на этот счет какие-то планы? Можете принимать посетителей и зарабатывать хорошие деньги, как в Мала-Мала. Пятизвездочные сафари по соответствующей цене...

– Конни, я слишком эгоистичен, чтобы поделиться этим с кем-нибудь.

Все эти события помогли Дебре оправиться от провала "Нашего собственного мира" в Америке, и однажды утром она снова села за стол и начала работать над вторым романом. А вечером сказала Дэвиду:

– Мне мешает отсутствие названия. Как ребенок: пока не дашь ему имя, он не личность.

– А теперь ты придумала название?

– Да.

– Скажешь?

Дебра колебалась, не решаясь в первый раз произнести его вслух.

– Я решила назвать роман "Святое и радостное", – наконец созналась она, и Дэвид немного погодя повторил.

– Нравится? – беспокойно спросила она.

– Здорово! – ответил он. – Нравится. Правда.

Теперь Дебра ежедневно работала над романом, и каждый день был заполнен любовью, смехом и работой.

* * *

Звонок прозвучал, когда Дэвид и Дебра сидели в саду за шашлыком. Дэвид побежал в дом.

– Мисс Мардохей? – Дэвид удивился, имя показалось ему странно знакомым.

– Нью-Йорк вызывает мисс Дебру Мардохей, – нетерпеливо повторила девушка-оператор, и Дэвид сообразил, о ком речь.

– Сейчас она подойдет, – ответил он и позвал Дебру.

Звонил Бобби Дуган, и она впервые услышала его голос.

– Чудо-девушка! – кричал он на другом конце линии. – Сядьте, чтоб не упасть. У папочки для вас новости, от которых вы очумеете! Две недели назад "Космополитен" напечатал о вас статью. И прекрасные снимки, дорогая, на всю полосу – Боже, да вас слопать хочется...

Дебра нервно рассмеялась и знаком попросила Дэвида послушать.

– ...журнал появился в киосках в субботу, а утром в понедельник в книжных магазинах началась суматоха. В них посрывали двери. Вы захватили воображение всех читателей, дорогая. За пять дней было продано семнадцать тысяч книг в твердом переплете, у вас теперь пятое место в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс" – это что-то необычайное, чудо, феномен. Дорогая, да мы левой пяткой продадим миллионный тираж вашей книги. Все крупные газеты и журналы просят экземпляр для обзора – те, что я посылал им месяц назад, они потеряли. "Даблдей" печатает пятидесятую тысячу, и я им сказал: не дурите, нужно уже напечатать сто тысяч, и это только начало, на следующей неделе огонь охватит все побережье, и по всей стране будут вопиять в поисках вашей книжки. – Он говорил еще долго. Бобби Дуган кипел и бурлил, полный планов и надежд, а Дебра негромко смеялась и повторяла: "Нет! Я не могу в это поверить!" и "Это неправда!"