Книга Конь в пальто - Сергей Донской
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда девушка начала наполнять первый бокал, брюнет показал жестом: хватит. А второй позволил залить водкой до краев, после чего ласково спросил:
– Я угадал твою норму, Миша? Ну как, появилось желание выпить, или по-прежнему станешь отказываться?
Подавая пример, он неспешно взял бокал, поднес его к улыбающимся губам и сделал маленький глоток. Миша поймал себя на том, что непроизвольно дернул кадыком, и поспешил отвести глаза от дразнящего зрелища. Взгляд тут же прилип к затейливой бутылке, отбрасывающей блики на зеркальную поверхность столика. Там, где недавно стоял бокал собеседника, остался влажный кружок. Если поднять свой бокал, он должен оставить точно такой же след… Словно подчиняясь любопытству, Миша приподнял пузатую посудину и испуганно поставил ее на место, услышав торжествующее:
– Стоп! Первый раунд ты проиграл. Усложним эксперимент… Теперь полюбуйся девушкой. На мой взгляд, она гораздо соблазнительнее бутылки. А? Какие формы! Смотри, смотри – таких ног даже на конкурсе красоты не увидишь!.. Анжелочка, ты прелесть! Ну признайся, что находится под твоей коротенькой юбочкой?
Девушка налилась розовой краской, но отважно ответила:
– Колготки.
– Как?! – юродствовал уже ненавистный Мише массовик-затейник. – Неужели больше ничего?
Это казалось невероятным, но девушка покраснела еще сильнее, причем жаркий румянец, охвативший ее лицо, скользнул вниз по шее и уполз под вырез белой блузки. И все же колебалась она не больше трех секунд:
– Там… там трусики…
– Трусики? – восхитился барственный баритон. – Ах, какая прелесть! Нарядные? Продемонстрируй нам их, пожалуйста… Повернись к Мише… Отлично, золотце… Но у меня возник еще один закономерный вопрос: что ты прячешь под этими колготками и белыми трусиками? Что? Не слышу, громче!
Анжела не смогла выдавить из себя ни звука, как ни старалась. Ответила одними лишь губами, раз, другой. Громче не получалось. Она опустила голову, неловко теребя задранную юбчонку. Миша отвел глаза и наткнулся на издевательский взгляд брюнета.
– Ты, – вкрадчиво произнес тот. – Подскажи Анжелочке правильный ответ.
Миша впился в подлокотники кресла с такой силой, словно сидел в кабине пикирующего истребителя или на приеме у дантиста. Но еще больше происходящее ассоциировалось с гинекологическим кабинетом, в который Миша случайно заглянул одним глазком в детстве. Стыд и отвращение. Эротики – ноль целых ноль десятых.
Похоже, инициатора этого идиотского стриптиза забавляло именно смятение участников. Так и не добившись от них вразумительного ответа, он с притворным разочарованием констатировал:
– Да, в вашем сексуальном образовании наблюдаются досадные пробелы, молодые люди. К счастью, дело поправимое. Анжелочка, жакетик и блузку можешь оставить, а все остальное сними… Вот, я кладу на стол двести долларов за это маленькое шоу. Надеюсь, у тебя сейчас не критические дни?
– Нет…
Поразительно, но факт: девичьей коже постепенно вернулась почти естественная окраска. Механически двигаясь, она выполнила приказ и снова застыла на месте, то ли пытаясь улыбнуться, то ли сдерживая слезы. Во всяком случае, ее губы безостановочно дергались. На белом теле девушки остались некрасивые розовые рубцы от резинок – вот что бросалось в глаза в первую очередь. Потом – гусиная кожа и вздыбленные белесые волосики на ней. Наконец – родимое пятно на животе, смахивающее на раздавленную вишню.
Сквозь шум, усиливающийся в ушах с каждой минутой, Миша услышал задушевный голос экзекутора, адресованный, слава богу, не ему, а девушке:
– Вот так. Твоя задача просто постоять немного перед моим гостем. Если он действительно мужчина, то очень скоро мы станем свидетелями характерного шевеления его брюк. В этом случае я буду вынужден извиниться перед ним за проявленное недоверие. Но я подозреваю, что у него ничего не дрогнет, кроме кадыка. И если я окажусь прав, он вслух признает себя алкоголиком и пообещает, что впредь не возьмет в рот ни капли спиртного. Думаю, для опыта достаточно десяти минут.
Брюнет картинно пригубил из своего бокала, закинув ногу на ногу, и стал любоваться немой сценой. Большое, балованное дитя… Море волнуется раз… Море волнуется два… Море волнуется три… Фигура рабыни замри!.. Девушка не шевелилась. Только ее склоненная голова и поникшие плечи вздрогнули, когда чиркнула зажигалка в хозяйской руке. Казалось, она уже никогда не сможет поднять голову.
Миша не выдержал и половины назначенного срока. Отвернувшись, хмуро буркнул:
– Пусть оденется…
– А самобичевание, Миша? Анжелочка вправе рассчитывать на то, что ее старания не были напрасными.
– Вы выиграли.
– Нет, так не пойдет… Ну?
– Я… Я завязываю…
Хозяин кабинета тихонько засмеялся и сказал:
– Что же, не буду педантом, удовлетворюсь этой короткой вымученной фразой. Но запомни, Миша: с сегодняшнего дня твой отец и ты в моей команде. Если я узнаю, что ты меня обманул, то быть тебе уже не импотентом, а настоящим кастратом. Отвечаю! Твое слово против моего, все справедливо. Мужчины должны держать свое слово, верно, Анжелочка?
Девушка опять передернула плечами, как бы сгоняя назойливую муху, но ничего не ответила. Смотрела под ноги, вяло опустив руки, и молчала.
Хозяина, как заметил Миша, это задело. А чего он ожидал? Бурного веселья? Радостного подпрыгивания на одной ножке? Но девушка явно не оценила его чувства юмора.
– Свободна! – раздраженно сказал брюнет, а когда она покорно повернулась на пятках и зашагала к выходу, ядовито напомнил вдогонку: – Ты бы оделась, золотце. В приемной посторонние, да и застудиться ненароком можно…
Миша полагал, что этот человек уже ничем не сможет его удивить или обескуражить. Но он ошибся. Перед тем, как остановить секретаршу, брюнет быстрым движением подхватил со стола две купюры и спрятал их в карман. Жест открыл Мише гораздо больше, чем вся предыдущая тягостная сцена.
И он понял, почему никогда не станет богатым.
– Еще!
– Куда тебе столько, Лекарь! Семь карт на руках! У тебя что, сплошняком валеты и дамы?
Лекарь сложил карточный веер и небрежно сунул его колобку:
– Не-а. Тузы с десятками. Шестьдесят два очка.
– Слышь, ты! – оскорбился колобок. – Перебор же давно! На фига ты мне мозги констатируешь?
– Хоть перебор, хоть недобор – однодуйственно! – отмахнулся Лекарь. – Денег нет ни шиша, а без денег что за игра?
Тон его был безрадостным, как и настроение.
По высочайшему повелению Хана троица была обречена торчать у ляховского подъезда до утра, чтобы коммерсант не вздумал «спрыгнуть» до того, как побудет курочкой-рябой, которой суждено снести золотое яичко. На просьбу финансировать экспедицию Хан разразился бурной слюноотделительной тирадой. Если убрать из нее побочные эмоции и помехи в виде междометий и матов, то суть речи сводилась примерно к следующему: например, шишку – как мишка лапу. Нет в казне денег! Появятся они завтра, после того, как Ляхов будет взят за известное место и сопровожден за наличкой. А чтобы он со своим мягким местом не исчез раньше времени, его нужно хорошенько попасти. Не щелкать клювами, не прохожих телок глазами трахать, а следить за окнами ляховской квартиры. Ежели Оля трижды мигнет светом – это значит тревога, все должны ломиться наверх. В противном случае не понтоваться, коммерсанту визитами особо не докучать. Один из экипажа пусть трется в подъезде, приглядывает за дверью. Саму дверь – на ключ до утра. Все. Есть вопросы?
