Книга Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где? У старика десятки тайных сейфов. Где его искать?
– Тут есть медблок? Где поддерживают жизнь уснувших?
– Есть. Ладно, рискнем, – Грай бросил на ученого скептический взгляд. – Движемся спокойно. Ты за мной. Не крути головой по сторонам, держись уверенно. Все понял?
Они выскользнули на пустую, плохо освещенную лестницу и поднялись на второй этаж, где располагались спальни для ушедших в Темный. Одинаково унылые и аскетичные. Голые бетонные стены, кровати, застеленные серыми казенными одеялами. Капельницы, гонящие по жилам физраствор. Тусклые ночники на стенах.
Грай дернул одну дверь. Закрыто. Другую. В нос ударило запахом тлена. В палате на двоих были заняты обе койки. Ребята лет по двадцать. Лица подернуты серой паутиной. Круги под глазами, ввалившиеся щеки.
Грай сглотнул. Каким же глупым он был. Сколько времени потерял зря, упрямо возвращаясь в Темный.
– Не трогай! – рявкнул в соседней палате Кессель.
– Ты мне здесь не указ, Эрран! – гневно ответил женский голос.
Грай ворвался в «одиночку». На койке лежал брат Тарин, один из лучших бойцов Элина. Видно было, что сон сморил его недавно. Лицо еще не успело приобрести характерный землистый оттенок. Рядом стояла Тайла, помощница Кесселя, спиной закрывая излучатель, наполнявший комнату мерным жужжанием.
– Таля… не надо. Ты не знаешь всех параметров и можешь навсегда отправить человека в Темный.
– Полагаешь, ты один такой умный? – ощетинилась она. Одна рука девушки лежала на панели управления, другая пряталась в кармане халатика. – Разве я зря работала как проклятая все эти два года. Корпела над твоими бумагами. Оставалась сверхурочно по вечерам. Как ты думаешь, почему? Уж точно не ради тебя.
– Таля…
Тайла демонстративно запустила прибор. Излучатель запищал.
– Что ты с ней церемонишься? – Грай рванулся вперед.
– Стоять! – она вытащила из кармана плоский коробок не больше спичечного. – Еще один шаг, и вас тут же схватят.
Тревожная кнопка! Грай отреагировал мгновенно, выбив пульт ударом ноги, и швырнул Талю на пол. Девушка ударилась головой о стену, жалобно застонала. Кессель стоял, хлопая глазами.
– Проклятье! – выругался Грай. – Пр-р-роклятье! Эр, вырубай прибор и валим!
– Процесс запущен, если его сейчас остановить, он может застрять в Темном…
– Хрен с ним. Он уже и так там. И наверняка не за красивые глаза, – Грай потянулся, чтобы выключить прибор.
Тайла взвизгнула и бросилась на него…
Ивка подошла к двери, прислушалась. В кабинете тихо – ни привычного ворчания Эли, ни гневных упреков, ни оправданий Грая. Небось, плачется парень старику в жилетку, а тот его утешает, как нашкодившего ребенка. От мыслей об Элине сладко заныло в груди. Теперь она могла вить из старика веревки, если бы захотела. Она проделала долгий и трудный путь, чтобы забраться не только в его постель, но и в душу. Но не жалеет об этом. Ее не смущала ни разница в возрасте, ни косые взгляды. А уж тем более угрюмый выскочка Грай. Особенно теперь, когда ей удалось вытеснить его из сердца Элина. Навсегда.
Ивка толкнула дверь. Заперто. Странно, Элин никогда не закрывался в кабинете. Она постучала:
– Милый, ты не забыл о встрече? Мэр Романо прибудет с минуты на минуту.
Молчание.
Может, Эли пошел проводить Грая? Из-за двери послышались странные звуки – словно кто-то скреб железом по дереву. Ивке стало нехорошо.
– Эли? Ты там? – она нервно затеребила ручку, ударилась всем телом в запертую дверь. – Эли! Кто-нибудь, помогите!
Элин любил тишину и уединение. В корпусе, где располагался его кабинет, вышколенные «живые» не болтались в коридорах почем зря.
Ивка, тяжело переваливаясь, бросилась в конец коридора. Кулаком – не чувствуя боли – разбила стеклянное окошко пожарной сигнализации…
В хрупкой на вид Тайле было столько силы и неистовства, что Грай никак не мог сбросить ее. Она полосовала ему лицо острыми ноготками, норовя добраться до глаз. Кессель обхватил девушку за талию, оттащил от Грая. Крепко прижимая к себе, крикнул:
– Таля, остановись! У тебя ничего не вышло, ты ошиблась в расчетах. Смотри, он уходит!
Она забилась сильнее.
Истошно завыла пожарная сигнализация.
– Надо убираться! – прохрипел Грай, стараясь перекричать сигнализацию, и отключил излучатель.
Таля вырвалась из объятий Кесселя, бросилась к койке, ощупывая руками сереющее лицо Тарина.
– Тарик, вернись… Не надо, не уходи. Таринька, потерпи немного, я сейчас что-нибудь придумаю…
Она разревелась – горько, по-бабьи.
Грай сунул Эррану прибор – небольшой белый ящик с несколькими ручками настройки – и потащил на улицу…
Прибежавший на вопли сигнализации Арни легко выбил дверь. Ивка оттолкнула его, ворвалась в комнату. Элин тяжело дышал и хрипел. Тонкие пальцы в пигментных пятнах скребли по столу, как ножки раздавленного таракана.
– Эли! Что с тобой?
Тело Элина вдруг выгнулось дугой. Сквозь стиснутые зубы вылетел низкий стон, ноги и руки мелко затряслись.
Ивка взвизгнула:
– Врача! Скорее, Арни! – она чуть ли не силой выпихнула слабоумного охранника в коридор. Бросилась к ящику стола, в котором всегда лежали сердечные капли.
В комнате резко запахло мочой. Ивка увидел, как на брюках Элина расползается темное пятно.
– И… ва… Г… ра… По… мо… – слова перешли в бульканье, потом Элин страшно захрипел, в последний раз вздрогнул всем телом и затих, обвис в кресле.
Ивка, не веря своим глазам, приблизилась к старику. Никаких сомнений. Он был мертв.
Поднялась суматоха. «Живые» высыпали из жилого корпуса в заснеженный двор. Они испуганно жались друг к другу, перешептывались, плакали. Несколько человек, взявшись за руки, молились Вечному Отцу. Кто-то вызывал пожарных, кто-то «скорую». Никто не обращал внимания на двух беглецов. Грай с Эрраном вышли через задний ход, едва сдерживаясь, чтобы не ускорять шаг. Грай накинул на ученого свою куртку, прикрыл полой излучатель. Он не чувствовал мороза, только расцарапанные щеки горели. Кто-то схватил его за рукав:
– Здорово, брат Грай. Слыхал, чего было?
Туповатое лицо скалилось гнилыми пеньками редких зубов.
– Что ты ржешь, Арни? – грубо спросил Грай.
– Смешно, – прогудел здоровяк, переминаясь с ноги на ногу. – Старый-то того…
– Чего того?
Все повторялось, как в дурном сне. Он опять гнал машину, стискивая зубы и едва видя дорогу. Только на этот раз на заднем сиденье слабо ворочался Эрран, старательно придерживая прибор. На каждом повороте ученый растопыривался, как морская звезда, и шипел от боли, не забывая, впрочем, беречь от ударов драгоценный груз.
