Книга Девочка для шпиона - Фридрих Незнанский

Дело предстояло долгое и не слишком веселое, особенно если учесть такое неудобство — неизвестно, что искать. Значит, почти полноценный обыск, только без понятых и без разрешения. Хорошо уже хотя бы то, что Турецкого мало интересуют деньги и ценности даже в сумасшедших количествах. Не то чтобы совсем не интересуют — количество и вид ценностей он хотел бы знать, если таковые найдутся. Александру подавай документы, пленки и прочую шпионскую муру. Что ж, в таком случае следует начать с той комнаты, которую можно назвать кабинетом, потому что в ней кроме телевизора, кресла и холодильника-бара есть письменный стол и книжные полки.

Однако слегка досадующий на Турецкого за такую миссию Слава Грязнов подошел сначала не к полкам — к бару-холодильнику. Отделанный под дерево, он был похож на стилизованный ширпотребовский сундучок. На руках Славы тонкие кожаные шоферские перчатки, которые так любят металлисты и рокеры, поэтому майор Грязнов открыл дверцу холодильника, с удовольствием узрел внутри упаковку баночного пива и несколько бутылок водки. Ее трогать не стал, а баночку пива вытащил из целлофанового плена.

Открыл, хлебнул и пробормотал:

— Вот черт! Стащил вроде как банку, а на душе приятно. Может, и у домушников так же хорошо на сердце после ихней работы. Что, конечно, подтверждает жизненный закон о том, что с кем поведешься, с тем… э-э, нет, от того и наберешься!

2

С пивом дело пошло веселее. Слава довольно быстро и методично вместе с тем исследовал содержимое всех шести ящиков письменного стола. Ничего интересного там не было — письма, старые счета и квитанции, выцветшая от времени рукопись, судя по содержанию — мемуары старого Скворцова.

Не дал последнего результата и поиск на книжных полках. Ни между книгами, ни в книгах, ни в корешках или обложках не было ни золота с бриллиантами, ни свернутых в трубочку долларов, ни записанных на полосках папиросной бумаги секретных сведений. Да и книги были всё те же военные мемуары, выпущенные в свет в те времена, когда считалось, что коренной перелом в Великой Отечественной войне произошел на Малой Земле и как раз в те минуты, когда ее посетил политрук Брежнев.

Возможно, Славе Грязнову пришлось бы перерыть весь дом, застрять в нем на сутки, если не внимательность и опыт — сын, как писал классик, ошибок трудных. Разочарованно отойдя от двух поставленных рядом старомодных книжных полок, Слава заглянул на верхние крышки полок — вдруг там листочек какой-нибудь завалялся? Листочка не оказалось, но… Но ровный слой пыли наверху одной из полок был в одном месте, у стены, слегка смазан. Как будто кто-то на секунду оперся основанием ладони о полированную поверхность древесно-стружечной плиты, ставшей деталью мебели.

Зачем человеку лезть на табуретку и потом опираться одной рукой о полку? Чтобы что сделать второй? Что-нибудь достать со стены? Посмотрим. Слава обшарил глазами стену над полкой со следом. Ничего, первозданная гладкость беленой стены. Нет следа ни от гвоздика, ни от шурупчика. Это к тому, что человек мог снять со стены портрет дорогого человека. Не хотел — следов соответствующих нет, да и не лучшее для портретов место — кусочек стены над книжной полкой. В таком случае напрашиваются два варианта — либо что-то достать из-за полки, либо, наоборот, спрятать.

Слава попробовал заглянуть в узкий зазор между полкой и стеной сбоку — ничего не увидел. Тогда присел, ухватился за ножки и, поднатужившись, отодвинул слегка от стены одну сторону тяжелой книжной полки. На задней ее стенке, представлявшей собой обычный лист трехслойной фанеры, был прилеплен четырьмя полосками скотча обернутый в целлофан плоский пакет.

— Надеюсь, это не свидетельство о браке! — сказал сам себе негромко Слава и оторвал пакет от фанеры.

Целлофан был хрустящий, прозрачный, под его слоем легко увидеть, что пакет представляет собой не что иное, как компьютерную дискету в бумажном конвертике.

— В ногу со временем! — одобрительно проворчал Грязнов, спрятал дискету в карман и собрался проститься с домом Скворцовых.

Пустую банку из-под пива надо отнести в помойное ведро, как должны поступать интеллигентные, культурные люди. Это по пути. Слава взял банку, смял в пальцах податливую тонкую жесть, вышел через кухню в коридорчик и остановился, ошеломленный, выглянув в небольшое оконце, сделанное у входной двери специально, чтобы видеть, кто пришел.

А пришел тот, кого не ждали. У калитки на улице стоял милицейский «УАЗ», а из него не спеша вылезали один за другим три крепкотелых сержанта из патрульно-постовой службы. Какого черта им надо? И тут Слава вспомнил то, на что не обратил особого внимания: когда на крыльце, выцарапывая из кармана плоский ключ, он мельком бросил взгляд на окна соседнего дома, вроде в одном из окон дрогнула тюлевая занавеска. Бдительный, холера! Что делать? Были бы с собой документы — вопросов нет. Или, скажем, был бы Слава Грязнов пустой, забрали бы, за полчаса личность установили, может, и рапорт вдогонку накатали, что шастают тут гордые муровцы, а в известность не ставят… Но сейчас у него под курткой небольшой хрупкий черный квадратик, содержащий энное количество байтов информации. А это значит, что все в конце концов может выясниться и отпустят его, даже журить не станут, но дискета тем временем может потеряться, исчезнуть, прийти в негодность. Да что угодно может произойти!

«Итак, Грязнов, ваши действия? — мысленно спросил себя Слава. — Сначала надо спрятать в другом хорошем месте дискету и попробовать смыться… А уж потом я вернусь в форме, оснащенный полномочиями и увешанный оружием, ох и буду строить этих охламонов!..»

Милиционеры двинулись по дорожке к дому. Сзади семенил старик. Ничего такой старикашка. И главное, бдительный! Вот только случай немножко не тот, чтоб эту бдительность поощрить!

Не отпирая дверей, Слава тихонько перешел из коридора на кухню, проверил лестницу, ведущую на чердак. Для пущей устойчивости она была приколочена к полу гвоздями и обрезками вагонки к стене. Возле печки стоял прислоненный к кладке средних размеров топорик, для того чтоб колоть лучину. С помощью этого топорика Слава без особого шума повытаскивал гвозди, выбросил их в печь и быстро полез наверх. Лючок на чердак был дощатый, покрашенный в один цвет с потолком и, главное, не запертый на замок. Грязнов откинул его, забрался на чердак и втащил за собой наверх лестницу.

Милиционеры тем временем уже подергивали дверь, убедились, что она заперта. Тогда один остался стучать в нее и периодически выкрикивать:

— Откройте! Милиция!..

Двое других стали обходить с двух сторон дом на тот случай, если полуденный тать пожелает в окно сигануть. Куда там сигать, если в окнах двойные рамы?! Милиционеры попались не совсем бестолковые. Сообразили, что раз в доме одна стена глухая, то личного состава вполне достаточно, чтобы двоим держать под контролем выходы, а двоим проникнуть внутрь.

Они разговаривали громко, наверное, чтоб не так было страшно, поэтому Слава мог слышать почти каждое слово.

Когда на стук и крики никто не ответил, милиционеры стали решать, стоит ли взламывать дверь, а вдруг там уже нет никого?