Книга Слимп - Михаил Бабкин

– Хочу… м-м, а чего же я и впрямь сильно хочу? – засомневался Семён. – Вот беда, ничего мне сейчас не хочется, представляешь?! Дожился, ёлки-палки. Всем доволен.

– Как – ничего? – возмутился медальон. – А ты власти захоти, денег гору! Силы немереной пожелай. Здоровья от пуза. Чего ещё там можно потребовать… что, как правило, люди на халяву желают? Во, гарем себе закажи, из ста наложниц! Вместе с джинном-Мафусаилом, для догляду. А на закуску Кардинала на побегушках. Чтобы ботинки тебе по утрам ваксой чистил и за пивом на опохмел бегал. А ещё…

– Пиджак с отливом, и в Ялту, – буркнул Семён. – Отстань с дурацкими идеями! Дай подумать.

– Что ж, тогда думай, мыслитель ты наш, – благодушно дозволил Мар. – Как надумаешь, предупреди. А то я бдеть устал.

– Предупрежу, – нетерпеливо отмахнулся Семён. – Обязательно. А ты всё равно бди, не отвлекайся. Я эту монету вот-вот… Слушай, а если на неё сбоку поглядеть? Через зеркало, отражённо. Мар, у нас есть зеркало?

…Время близилось к полудню. Хайк уже давно плавал в озере, спасаясь от жары: маленькое солнце догнало большое и они на пару грели так, как никакой Ялте и не снилось.

Мар заунывно напевал что-то тягучее, сонное, где фигурировал караван из ста верблюдов, из ста одного верблюда, из ста двух… Медальон явно скучал. Отчаянно.

Семён сидел в тенёчке под деревцем, вяло отмахиваясь веткой от комаров, зевая и равнодушно подбрасывая слегка погнутую монету на ладони: монета всё время выпадала мятым аверсом вверх и Семёну уже осточертела невозмутимая бородатая физиономия.

– Нет, неважный всё-таки из меня маг, – уныло признался наконец Семён. – Дохлое дело! Хоть к Кардиналу за консультацией обращайся. Мар, может ты посоветуешь, что мне с монетой делать? Я уже её и так смотрел, и эдак. И на зуб пробовал. И камнем по ней бил, толку-то! Погнул только. Хоть тресни, обычное золото и всё тут. Металл.

– Сто семь верблюдов, – скучным голосом сказал Мар. – Сто восемь. А ты попробуй с ней не как с золотом обращаться… Сто девять верблюдов.

– Как это? – заинтересовался Семён, пытаясь от нечего делать разогнуть монету.

– А вот так: попробуй почувствовать в ней внутреннюю суть. Истинную. Магию попробуй ощутить, – медальон вдруг осёкся. – Слушай, а чего это я тебе только что наговорил? – запинаясь, с нескрываемым страхом произнёс Мар. – Вернее, кто вместо меня это сказал? У меня отродясь таких умных мыслей не водилось! Эй, кто тут во мне?! Вылазь из меня! Прочь, прочь!

– Уж не знаю кто, но совет он дал дельный, – Семён одобряюще побарабанил по медальону пальцами. – Да не переживай ты, никто в тебя не залез. Это твоё подсознание сработало. Опыт твой. Ты же, братец, натурально медитировал, когда я вопрос тебе задал. Вот подсознание и расстаралось.

– Какое подсознание? – истерично заголосил Мар. – У меня и сознания-то никогда не было! Кому нужен сознательный вор, скажите на милость? Чур меня! Ой, пропадаю, подсознательность заела…

– Необразованный ты, – посмеиваясь, сказал Семён. – Тёмный. Фрейда на тебя нету, тот бы всё объяснил как надо. Ладно, я сам растолковать попробую. Читал я одну книжку по психологии и медитации, так вот что там говорилось о сознании и подсознании…

Из длинного и путанного рассказа Семёна медальон сделал для себя лишь один, но однозначный вывод: надо поменьше медитировать, то есть про верблюдов петь, и тогда никакая сознательность-подсознательность морочить тебя больше не будет. Он так и сказал Семёну:

– Всё, больше о верблюдах ни слова. Я лучше про пиво петь буду, – и тут же затянул протяжно:

– На полке стояло сто бутылок, одна упала и разбилась… На полке стояло девяносто девять бутылок, одна упала и разбилась… На полке… – голос Мара становился всё тише и тише, постепенно сходя на нет.

– Не верблюды, так бутылки, – усмехнулся Семён. – Йог от пива. – Парень с сомнением покатал на ладони гнутую монетку. – Но совет толковый! Хм, попробовать ощутить внутреннюю суть… Что ж, и попробую. Почему бы и нет? – Семён сжал монетку в кулаке, сел поудобнее: прислонился спиной к дереву, вытянул ноги, закрыл глаза и расслабленно затих.

Было настолько жарко, что даже комары перестали кусаться; минут через пять Семёна неудержимо потянуло в сон. И вот тут, на самой грани сна и яви, в момент, когда приходит просветление духа и постижение истины – так, во всяком случае говорилось в книжках по медитации – Семён, увы, духом не просветлился. Не успел. Вместо ожидаемого прихода истины Семёна ужалила оса. В плечо.

– Зараза! – взвыл Семён, вскакивая на ноги и размахивая зажатым в руке аэрозольным баллончиком. – Вот тебе, сволочь! – и пустил облако яда в наглую осу, которая и не думала никуда улетать, а по-прежнему кружила вокруг Семёна. – Мерзавка, – мрачно сказал Семён, глядя, как оса пролетела сквозь ядовитое облако, на лету сдохла и упала в траву. – Я уже почти ощутил, блин, а тут на тебе! – и погрозил осе баллончиком. А после уставился на него.

На ярко-жёлтом баллончике не было никаких надписей, зато были нарисованы чёрные мухи и такие же чёрные осы, перечёркнутые крест-накрест. И маленький череп с костями возле головки распылителя, что, по-видимому, служило предупреждением. Предупреждением, что в баллоне – яд.

– Ё-моё, – сдавленным голосом сказал Семён, – заработало. Получилось!

– Уже? – сонно спросил Мар. – И мы до сих пор живы? Удивительно.

– Хайк, иди сюда! – завопил Семён, не слушая вредную реплику медальона. – Есть! Готово.

Хайк пулей вылетел из озера и, на бегу подхватив одежду, помчался к Семёну.

Семён, довольный до невозможности, стоял подбоченясь, демонстративно держа в вытянутой руке баллончик. И изредка для демонстрации пускал по ветру аэрозольное облако: ближайшие комары и мухи поначалу озадаченно притихли, а после бросились врассыпную.

– И как это у тебя получилось? – спросил Хайк, поспешно натягивая штаны и куртку. – И почему именно средство от мух? – Хайк взял баллончик, осмотрел его. – Э, у нас такие тоже иногда в магазинах бывают. Хорошая штука! Дефицитная. На Перекрёстке производят.

– От ос средство, – поправил его Семён, показывая ужаленное плечо с красным пятном, – грызнула, сволочь. Только я просветляться начал, как нате вам!

– Понятно, понятно, – нетерпеливо перебил Семёна медальон, – сочувствуем и желаем скорейшего выздоровления. Ты лучше расскажи, как ты это сделал!

– А как ты это ухитрился сделать? – невольно повторил тот же самый вопрос Хайк, который, конечно, не слышал того, что сказал Мар. – Что ты почувствовал, когда монета в средство от насекомых превратилась? Ну, когда колдовство освободилось? Что?

– Чёрт его знает, – Семён с недоумением посмотрел на баллончик, осторожно положил его на землю. – Сначала оса укусила. После я вскочил, прибил её… А что же было между этим? Хм, – Семён потёр плечо. – Так, давайте поэтапно. Я вначале немного испугался от неожиданности… открыл глаза, увидел, что это оса. Разозлился, захотел её прихлопнуть… сразу же на ум несколько способов пришло. Самым верным показалось отравить. Я очень пожалел, что у меня с собой яда от насекомых нету… Вспомнил – я ведь в тот момент успел себе даже баллончик зрительно представить! Не конкретный, именно этот, а вообще баллончик. Настолько ярко, что как-то не удивился, когда он у меня в руке оказался. Словно так оно и должно было быть.