Книга Жиган и бывший мент - Сергей Зверев

Выстрел грохнул в ночной тишине, нарушаемой отдаленным гудением машин по Садовому кольцу, как резкий удар хлыста.

И следом за ним тотчас прозвучали еще два, словно двойное эхо первого выстрела.

Четвертый раз стрелять Панфилов не стал. Он прекрасно видел, как разлетелись в стороны осколки черепа стоящего на лоджии человека. Да и времени терять было нельзя. Нужно было позаботиться об охранниках, в первую очередь о том, что остался на улице, в машине.

Едва отзвучали выстрелы, — как лебедка крана заурчала и бадья, вздрогнув, пошла вниз и в сторону. Панфилов убедил Макеева в банальной, по сути, мысли, что лучшая защита — это нападение, и в первую очередь не удирать нужно после того, как они расправятся с Козловым, а нейтрализовать охранников.

Переместив стрелу на несколько десятков метров вправо, Макеев опустил бадью пониже, и Панфилов, выглянув из своей металлической засады, увидел, как выскочил из подъезда охранник и бросился к машине. Он услышал выстрелы и помчался узнавать, в чем дело.

Панфилов выстрелил по нему всего два раза и понял, что попал, охранник, не добежав до машины, упал и, откатившись на несколько метров в сторону, попытался укрыться под большим деревом. Константину хорошо было видно, что его правая рука висит, что он схватился за правое плечо левой и, кроме того, чтобы спрятаться от выстрелов, источник которых ему, похоже, так и не удалось определить, ни о чем не думает.

Но тут эту идеальную картину испортил второй охранник, который выскочил из машины и, укрывшись за ней, выпустил по Константину очередь из автомата. Пули частой дробью застучали по днищу бадьи, и этот стук заставил Константина отпрянуть назад и поспешно спрятаться за низким металлическим бортиком.

Бадья вдруг начала резкое движение, и Константин даже выругался с досады. Они не договаривались с Макеевым заранее, что тот будет трогать бадью с места до тех пор, пока Константин не разделается с обоими охранниками. О том, что ему это не удастся, не было даже и речи… Почему же Сашка Макеев начал пороть какую-то отсебятину?! Своей самодеятельностью он мог запросто подставить Панфилова под выстрел или грохнуть его об землю.

Панфилов взглянул на башню крана и даже погрозил Макееву кулаком, хотя был уверен, что тот ничего не сможет разглядеть.

Бадья резко опускалась вниз и, похоже, набрала неплохую скорость. Константин рискнул выглянуть и в то же мгновение понял, что сделал это очень вовремя.

Совершенно, похоже, одуревший от собственной пассивности, Макеев вознамерился двинуть бадьей по машине, и, надо сказать, прицелился он довольно точно.

Летящая на крюке бадья направлялась точно на крышу стоящей напротив подъезда автомашины.

Панфилов представил, удар какой силы ему придется сейчас пережить, сидя в этой самой бадье, и у него потемнело в глазах.

Он закричал что-то невообразимо дикое и встал на ноги, примериваясь, как бы успеть выпрыгнуть из бадьи в последний момент, перед ударом. Ему хорошо было видно, как отшатнулся от машины охранник, поняв, что сейчас его машину вместе с ним просто снесет летящим прямо на него металлическим снарядом.

Охранник выстрелил еще раз по Константину, не попал в спешке — нервы у него не выдержали, и бросился бежать.

И тут Константин с удивлением заметил, что бадья замедлила свое движение.

Вот она почти зависла в воздухе метрах в двух от крыши машины. Константин тут же взял себя в руки и решил не пороть горячку. Он спокойно выстрелил в спину убегавшего охранника и, дождавшись, когда бадья стала неподвижной, выпрыгнул из нее.

Лететь до асфальта пришлось метра три.

Он приземлился, слегка подвернув ногу.

Прокатившись по асфальту, Константин вскочил и тут же бросился в сторону, вновь прокатился по асфальту, так как раздалось подряд три выстрела, пули выбили крошки асфальта в метре от него.

Укрывшись за деревом, Константин осмотрелся и сразу сообразил, что стреляют не с земли, а с восьмого этажа. Он усмехнулся и прикинул, сколько ему потребуется времени, чтобы добраться до крана. Минуты три-четыре. Только бы Макеев просидел эти четыре минуты наверху и не пытался спуститься без прикрытия! Подстрелят же, как в тире, — его видно будет как на ладони, начни он спускаться с крана по лестнице.

Не обращая больше внимания на выстрелы, Константин бросился на стройплощадку. Бежал он зигзагом, не давая возможности охраннику с восьмого этажа произвести прицельный выстрел.

Пули пару раз взвизгнули совсем рядом с его головой, но Панфилов не снижал скорости и мчался к забору, отделявшему стройплощадку от двора дома. Чем быстрее движется цель, тем труднее в нее попасть, — истина, известная каждому охотнику и киллеру. Поэтому, убегая от выстрелов, не стоит медлить и дожидаться, когда тебя возьмут на прицел.

Перемахнув забор, Панфилов стал недосягаем для выстрелов и под прикрытием забора бросился в сторону крана. Макеев должен был его видеть. Они заранее договорились, что Панфилов будет прикрывать Макеева, пока тот будет спускаться с крана.

Укрывшись за штабелем каких-то бочек и ящиков с плиткой для наружной облицовки, он осторожно выглянул и поймал на прицел окно на восьмом этаже, в котором, как ему показалось, мелькнула чья-то голова. Панфилов выстрелил, не рассчитывая попасть, ему нужно было лишь подать сигнал Макееву, что он готов его прикрывать.

На восьмом этаже зазвенели стекла, и раздался ответный выстрел. Стреляли по Константину. Он видел вспышку от выстрела и, не раздумывая, рефлекторно, выстрелил на нее. Потом еще раз и еще. В ответ уже не стреляли. Жизнь, видимо, показалась охраннику дороже.

«Вот и отлично! — подумал Панфилов. — Ну давай, Макеев, ползи вниз! Давай!»

Он не мог видеть, услышал ли Макеев его безмолвный призыв, все его внимание было сосредоточено на окнах восьмого этажа.

Панфилов не хотел давать своему противнику передышки и стрелял по окнам с интервалом секунд в тридцать — вряд ли охранник рискнет высунуться… Теперь, когда Козлов был ликвидирован, неприятности им по службе были обеспечены, но нарываться на еще большие неприятности в виде ранения мог разве что законченный идиот! Панфилов предполагал именно такой ход мыслей в голове охранника.

Именно так должен был думать нормальный человек, дорожащий своей жизнью.

Неизвестно, был ли Константин прав, но с восьмого этажа больше не стреляли, и Панфилов решил, что несущественно, о чем именно думает в этот момент охранник. Главное, он теперь не стреляет, и у Макеева есть возможность благополучно спуститься.

— Костя! Я здесь, внизу! — послышался наконец сзади приглушенный голос Макеева. — Уходим! Скорее! Я видел сверху милицейскую машину. Через минуту будет здесь, а то и раньше.

Выстрелив еще пару раз по окнам на восьмом этаже, Панфилов побежал вслед за Макеевым к другому концу строящегося здания, где находилась бендежка сторожа.