Книга Алая птица - Анна Рудольф

вино из дубовых бочек походило на аймаррский ром, от привкуса железа у мага свело челюсть.

По венам потекло живительное пламя. Рунар прикрыл светящиеся синим глаза. Теперь он был готов к аудиенции с Советом.

У кабинета его ожидал лорд Грейсли. Канцлер задумчиво рассматривал тусклый витраж на окне — солнце освещало его не раньше полудня.

— Не правда ли, тонкая работа? — спросил он, не оборачиваясь. — Сцена из Старого Завета, «Второе Вознесение».

— Мне больше по душе светские сюжеты.

— Но вы определенно должны оценить мастерство исполнения. Взгляните на цвета, — Грейсли обвел рукой фигуры кающихся. — Здесь изображено два десятка человек, и у каждого одеяние уникального оттенка. А пейзаж? Разве можно вырезать из цельного куска стекла такие ветвистые молнии да еще оправить их в золото? Мой дед лично ездил за этими витражами в Таурукс.

— Вижу, вы ценитель.

— А вы разве нет? — Грейсли прочистил горло и развернулся к магу. — Помнится, однажды на аукционе вы выложили состояние за шарибскую вазу династии Мурид.

Рунар вежливо склонил голову в знак согласия. Та ваза с предполагаемым тайником в днище была его личным заказом, но контрабандист, предприимчивый сукин сын, решил побольше на ней навариться. Ваза оказалась пустышкой, а продавца больше никто не видел и не увидит. Рунар не понаслышке знал, что может сделать с телом стая голодных крыс.

— Полагаю, вы пришли не об искусстве беседовать. Пройдемте в мой кабинет.

Грейсли последовал за ним. Черная мантия Канцлера прошуршала по полу в такт его шагам. Гость проигнорировал предложение присесть и заговорил только после характерного щелчка замка.

— Вчера ночью произошло некое неприятное событие, в котором вы, Рунар, имели неосторожность проявить себя с лучшей стороны.

Маг облокотился спиной о столешницу и сложил на груди руки.

— Весьма витиеватая благодарность за успешную оборону дворца.

— К сожалению, почти все наемники оказались убиты…

— Почти? Кто-то выжил?

Лорд Канцлер устремил на него внимательный взгляд.

— Один. Он сломал шею, когда перелезал через стену. Неудачное приземление. Однако Вицент заверил меня, что сможет помочь ему высказаться.

У Рунара вспотели ладони. Он был уверен, что заставил замолчать всех.

— Разве информации, что я предоставил, недостаточно?

— Достаточно, — согласился Грейсли, — но король настоял, чтобы мы позволили бедняге облегчить душу перед тем, как он отправится к Всевышнему. Через час нас ждут в подземельях.

— Будет кто-то от духовенства?

— Мейстер Юлий от лица Архимейстера Шенгота.

— Какая честь простому убийце, — усмехнулся Рунар, на что Канцлер пожал плечами.

Их беседу прервал робкий стук в дверь.

Рунар не поленился подойти и открыть ее без применения магии, чем выиграл себе несколько лишних секунд.

— А, чудовище! Ты не вовремя, — пока он лихорадочно придумывал ей занятие подальше от возможных бед, Айрин изумленно хлопала ресницами. — Дуй в подземелья, составь список всех известных ядов, опиши их свойства и предложи противоядия.

— Но…

— Без разговоров! Выучишь ты их, наконец, или нет? И не смей появляться мне на глаза, пока не закончишь. Марш!

Он захлопнул перед опешившей ученицей дверь и виновато нахмурился, когда услышал снаружи приглушенный возглас.

— Как ее успехи? — поинтересовался Лорд Канцлер. — Мы все с нетерпением ждем результатов.

Рунар отмахнулся с деланным вздохом.

— Ничего не говорите, Грейсли! Где-то она умненькая, а где-то до странности недалекая. Порой у меня возникает чувство, будто я обучаю собаку: с подай-принеси она справляется превосходно, а вот с магией и науками страшные пробелы.

— Его Величество желает представить ее успехи шарибским гостям.

«Он в своем уме⁉» — едва не выпалил Рунар, в последний момент удержав лицо, а вместо этого после краткой паузы выдавил:

— Не далее, как вчера Его Величество ясно выразился, что не хотел ее открыто… — слово «использовать» было мерзким на вкус, и Рунар замялся, подыскивая замену.

Канцлер, напротив, не постеснялся закончить за него мысль:

— Использовать, верно. К утру он протрезвел достаточно, чтобы оценить целесообразность этой идеи. Он считает, что в связи с последними событиями будет нелишним продемонстрировать миру не только нашу силу, но также контроль над северным колдовством.

«Кто так считает: он или ты, Грейсли?»

— Какая именно демонстрация ему нужна?

— Публичная казнь, думаю, подойдет. — Увидев изумление собеседника, Грейсли пояснил: — Иллюзии, безусловно, эффектны, но, согласитесь, чтобы оружие внушало страх, его надо показать в действии.

Не дав ему продолжить, Рунар торопливо кивнул:

— Она сделает то, что прикажет король. Могу узнать, кого надо будет казнить?

Грейсли помедлил с ответом:

— Изменника.

— Кого-то осудили? Я, кажется, пропустил…

— Еще нет, но нужный человек всегда найдется. Спустимся в пыточную, нас уже, наверняка, ждут.

Любезно пропустив Канцлера вперед, Рунар украдкой перевел дыхание и порадовался, что отправил Айрин в подземелья, где ей ничего не угрожало.

Пыточные камеры находились в задней части замка. Если бы в унылых тщательно отмытых от крови стенах архитекторы надумали врезать окна, из них открывался бы завораживающий вид на Снежный хребет.

Пленника — мужчину средних лет со шрамами на всех видимых участках тела и с сединой в торчащей бороде — разместили в отдельной камере на койке, где он пролежал до самого утра. Вицент объяснил собравшимся, что из-за падения тот мог двигать лишь глазными яблоками и невнятно мычать. Все остальное тело осталось полностью парализованным.

— Смердит страшно, — скривился Инглот, вместе с Мейстером Юлием занявший место ближе к двери. — Неужели нельзя было хотя бы облить его водой?

Стражник почесал сальный затылок.

— Так, Ваше благородие, ночью-то холод собачий. Помер бы он до утра!

— Мерзость, — пробубнил Мейстер. Речь его стала невнятной из-за надушенного платка, которым он закрывал нос и рот.

— Рунар, наколдуй нам ветер! Кроме тебя, тут никто к такому не привычен.

Маг пропустил откровенную грубость Инглота, занятый размышлениями о том, как бы не занять место пленника, который с животным ужасом взирал на Рунара с того самого момента, как тот вошел в камеру.

«Узнал, подонок», — он